Золотой день

Скука преследовала ее почти год, сопровождала повсюду, но Илайда не плакала, потому что для слез нужна причина поинтереснее вечной, монотонной, тягучей скуки. Начиная со второй половины беременности, она постоянно пыталась чем-то себя занять, и шкаф в ее спальне до сих пор хранил следы этих попыток: незаконченное вязанье, начатая вышивка-гобелен, недошитое платье, недостроенные выкройки. Она начинала разводить тропические растения, и несколько неухоженных уродцев, опустив листья, недовольно чахли в гостиной, молча удивляясь, почему это их заботливая хозяйка теперь с трудом вспоминает, что их надо по крайней мере полить.

Она бралась за кроссворды, решала огромные и сложные, за которые газеты обещали приз, и Илайда, обложившись словарями, доводила порой дело до конца и раз или два даже посылала плоды своих интеллектуальных усилий в редакции, но призов не получила и престала с нетерпением ждать субботних и воскресных выпусков с приложениями.

Она училась и научилась готовить, приблизившись уже к таким горизонтам, как французские соусы и настоящие восточные сладости. Но муж часто уезжал, подруг у нее не было, приглашать мать чаще, чем этого требовали приличия и сама мать, не хотелось, – а сколько может съесть даже вкусных и изысканных блюд худенькая и не желающая толстеть Илайда?

Потом появился сын, который, в отличие от заброшенных тропических цветов, не собирался молча терпеть свою заброшенность, и Илайде ничего не оставалось, кроме как прилежно выполнять все, что положено, чтобы малыш был доволен. Муж тоже был доволен: его молодая и не очень умелая сначала жена быстро и легко справлялась с нехитрыми домашними делами, потому что выбирала только самые необходимые из них, а остальные или не делала вовсе, или предоставляла эту честь приходящей раз в неделю домработнице.

И Энвер, готовясь принять дела от стареющего отца, отдавал все время семейному бизнесу, часто уезжал по делам и был рад и спокоен внутренне, потому что по-своему – тоже спокойно, уверенно и не вникая в детали – любил жену и малыша и гордился рано обретенной, прибавляющей ему респектабельности семьей. Если иногда ему и приходило в голову, что Илайда скучает, то он приписывал это неизвестным и непонятным для мужчин женским капризам, проискам тещи и своим частым отлучкам.

Он с удовольствием поощрял кратковременные увлечения жены, несмотря на то что они ему недешево обходились. Он беспрекословно покупал лучшие английские спицы, немецкие пяльцы, мулине и шерсть, тропические растения и модные журналы, энциклопедии, швейную машинку и микроволновую печь, видеокассеты и компьютер.

Это последнее приобретение, как казалось Энверу, решило все проблемы.

Илайда ходила на компьютерные курсы, умела пользоваться интернетом и полюбила некоторые игры-стратегии. Энвер и сам не расставался с ноутбуком, позволявшим ему поигрывать на бирже и контролировать деятельность своих филиалов. Фирма отца, в которой Энвер был почти полноправным хозяином, торговала чем только можно – чем попало, как с усмешкой говорил поначалу самоуверенный компаньон junior. Вскоре он понял, однако, что в этой всеядности, неразборчивости и разбросанности были свои плюсы: их фирма не страдала от падения цен, скажем, на муку, компенсируя убытки за счет роста цен на мясо. Компьютер в такой ситуации был просто необходим, что, в конце концов, признал и консервативный глава фирмы, позволив сыну пойти на расходы и компьютеризировать филиалы.

Теперь Илайда знала, как спастись от скуки. Уложив ребенка спать или посадив его в манеж, она привычно щелкала мышью и развлекалась как могла. Стратегии давно были пройденным этапом. В последнее время экран дарил ей другие радости.

Оказалось, ей всегда не хватало общения. Излишне шумная и говорливая мать, вечно окруженная подружками и соседками, подавляла ее, прерывала на полуслове, изводила замечаниями, и Илайда привыкла, оставаясь при своем мнении, помалкивать в компаниях. Сначала взрослых, а потом и сверстников.

Виртуальное общение стало для нее откровением.

Там, в сети, ты уже не Илайда, дочка всем знакомой Джан и жена господина Энвера, ты – кто угодно, к примеру, романтичная и одинокая роковая красавица Жасмин, радующая своим появлением любой форум или chatroom.

Ее там знали, ждали, повторяли ее остроумные и резкие формулировки, ей назначали свидания, на которые она соглашалась, но не собиралась являться, она была тенью и в то же время – почти впервые в жизни – самой собой. Сказанное здесь не имело последствий, знакомые оставались незнакомцами, безответственность и возможность прекратить все это одним движением пальца манила.

«Где ты была весь вечер, красавица Жасмин?»

«Это мой вопрос, ты его украл, негодяй!»

«Жасмин, куда ты исчезла? Вчерашний вечер был просто мрак!»

«И позавчерашний тоже! Ее не было два вечера. Что с тобой, дорогая Жасмин?»

«Столько вопросов мне не задает даже муж! Я пришла – чего же вам еще?»

«Муж! Я просил тебя не упоминать о нем!»

«Да уж, пожалуйста! Только твоего старого мужа здесь не хватало!»