Золотой день

«С чего ты взял, что он у нее старый? Ты что-то знаешь про нашу Жасмин? Давай-ка поговорим в привате».

«Не был бы он старым дураком, не уезжал бы так часто, да, Жасминочка?»

Илайда с усмешкой пробежала глазами вчерашние разговоры и проверила почту. Ничего. Странно. В сущности, тетя Гюзель не так уж и необходима, все равно Илайда уже все проверила, но где же она? Если в командировке, то почему молчит мобильник? Если заперлась дома с любовником, то не на три же дня! Да и вообще, какой любовник в таком возрасте и с такой внешностью?

Не могла профессиональная журналистка три дня не подходить ни к компьютеру, ни к рабочему, ни к домашнему, ни к мобильному телефонам. Может, с ней что-нибудь случилось?

Илайда поежилась. «Что-нибудь» звучало пугающе. Вон Лили… ужас какой! Она никогда мысленно не называла подругу матери «тетя» и не без напряжения выговаривала это вслух, как того требовали приличия. «Тетя Лили» – это звучало как-то неубедительно. Господи, с кем же поговорить?!

Столько всего случилось в последние дни, ей ни за что не разобраться. Да, собственно, разбираться-то ни в чем не хочется, но хоть бы просто поговорить! Сначала злополучный браслет, потом этот разговор с мужем, потом какая-то машина у брата, потом смерть Лили. И тетя Гюзель, как назло, куда-то подевалась! Хотя… зачем ей теперь тетя Гюзель, после всего того, что она узнала? Господи, как обидно: она всегда так доверяла ей, всегда все рассказывала, а она… Интересно, с другими она тоже – так же?..

Звонок телефона заставил ее вздрогнуть и броситься в гостиную, чтобы следующий не разбудил малыша. Вращающееся кресло, с которого она стремительно соскочила, со всего размаха стукнулось спинкой о стол с компьютером, чего Илайда почему-то терпеть не могла.

«Ну, что еще могло случиться? Наверняка гадость какая-нибудь!» – без всякой причины и связи, просто потому, что в последние дни не случалось ничего хорошего, а кресло стукнулось о стол, подумала она, обреченно снимая трубку.

3

– Она посылает ей сообщения по два раза в день и уверяет, что у нее что-то срочное. Вот послушай для примера: «Тетя Гюзель, позвони, пожалуйста. Очень срочно. Надо поговорить. Илайда» Примерно тот же текст и на автоответчике… знаешь, сколько?.. шесть раз. Похоже, самое время ее порасспрашивать, а? Попробуешь?

Кемаль совсем забыл то неприятное ощущение страха за жену, которое испытал буквально несколько часов назад. Судя по всему, его память не распространялась на эмоции. Не втягивать ни во что Айше – это диктовал не разум, а какое-то неуловимое, иррациональное чувство. Она все равно не останется в стороне – оправдывался разум перед чувствами и ощущениями, заглушая их осторожные и невнятные предостережения.

Все равно она завязла в этой истории, все равно она будет вмешиваться, все равно ей придется… к тому же, она действительно может оказаться полезной и добыть такую информацию, которую не раскопать полицейским.

– Попробую, конечно, о чем речь! Только как к ней ехать с моим гриппом? У нее же ребенок.

– Не смей никуда ездить! – он запутался между инстинктом сыщика и любящего мужа.

– Но ты же понимаешь, по телефону…

– Ничего не поделаешь, придется по телефону, – не дал ей договорить Кемаль. – К ней некого сейчас послать, Тимура я в участок отправил, три человека вокруг парома работают, свидетелей ищут, здесь, у нее в квартире, обыск. Словом, Илайда, как ни крути, моя, а я… надо тут еще кое-что выяснить, вечером расскажу. Давай звони.

Айше не любила говорить по телефону.

Ей нравилось видеть собеседника, реагировать на его мимику и жесты, нравилось улыбаться ему и видеть действие собственной улыбки. Она знала, что многое теряет без этой улыбки. Ее голос не обладал выразительностью ее лица, и Айше могла свободно общаться по телефону только с близкими, хорошо знакомыми ей людьми. Звонить незнакомым, да еще по важному делу, всегда было для нее мучением. К тому же звонить предстояло девушке, которая вряд ли расположена к откровенности. И сообщать ей такую ужасную новость, нет, только не это!

Айше закуталась в кофту и потянулась за сигаретой.

Курить не хотелось, но звонить хотелось еще меньше, а чтобы потянуть время, любой способ годится. Как всегда, когда нужно было сделать пусть маленькое, но почему-либо неприятное ей дело, Айше тотчас же обнаружила кучу вещей, которые сделать еще важнее и делая которые можно с абсолютно спокойной совестью оправдывать собственную медлительность. Иногда, чтобы не садиться за недописанную статью, в которой и осталось-то только сделать выводы, она могла убрать всю квартиру, добравшись до таких высот, как вытирание пыли с карнизов и с платяного шкафа; иногда, чтобы не гладить белье, она могла часами – и весьма продуктивно! – работать над переводом или рукописью; иногда, чтобы не звонить по какому-нибудь пустяковому делу, она придумывала себе список покупок и отправлялась по магазинам, потому что там она могла быть совершенно спокойна: мобильного у нее нет, а звонить по делу из автомата, который еще найти надо, совсем нехорошо…