Золотой день

Завершающая и какая-то трагическая интонация заставила Айше вновь обратиться к девушке. Вот, значит, как: она все рассказывает тете Гюзель, а та зачем-то решает вмешаться. Наверное, хотела как лучше?

– А ваш муж не мог сам узнать? Я не очень разбираюсь в компьютерных делах, но ведь он мог просмотреть вашу почту…

– Дело не в почте! Понимаете, он вышел в тот чат, где мы обычно общаемся, и отследил некоторые разговоры. А потом сам использовал ник моего друга, и я говорила с ним, думая, что это не он… Словом, надо было знать, где нас искать, а он не настолько разбирается, сам бы он не смог… а знала только тетя Гюзель.

Айше сделала усилие, чтобы не улыбнуться. Просто компьютерный «Декамерон»! Супружеская измена, путаница, классическое quiproquo, коварная обманщица-подруга – и все это по ту сторону экрана!

Бедная маленькая девочка, блуждающая в Зазеркалье.

По ту сторону добра и зла.

– И потом… я проверила.

– Что вы проверили?

– Про тетю Гюзель. Я же все всегда ей рассказывала, мне надо было знать точно. И я сказала ей про браслет. Неправду сказала, чтобы проверить.

Так, браслет – это уже ближе. Надо сосредоточиться и выяснить все по порядку, но так, чтобы не обидеть ее своими вопросами. До чего же у молодежи ужасная манера изложения! Говорят так, словно все окружающие в курсе их дел, и не снисходят до сносок. Скорее всего, они и не знают, что такое сноска и зачем она нужна. Ладно, сейчас задам вопрос, по которому она поймет, что начала свой рассказ не с того.

– Вы сказали ей, кто взял браслет?

– Да нет, – чуть удивленно посмотрела на нее Илайда. – Я лучше с начала…

Конечно, лучше, кто бы спорил! Айше прислушалась к себе и вдруг обнаружила ту же скуку, которую только что испытывала, когда Илайда рассказывала о своей эпопее с мужем. Странно, раньше за ней такого не водилось. Она знала о своем неизменном, пожалуй, временами избыточном интересе к людям – к самым разным, совершенно незнакомым ей, посторонним людям. Этот интерес заставлял ее без скуки выслушивать чужие признания, с этим интересом она вглядывалась в прохожих, с ним она читала, узнавая в персонажах своих знакомых, из этого интереса родились ее книги. Это было то чувство, которое заставляло ее разглядывать чужие окна, чтобы угадать по занавескам характер их владельцев, замечать блузку соседки и живо представлять себе, как она спешно наглаживала ее утром, не отводить глаз от ужинающих на освещенных балконах семей и воображать себе их родственные связи и отношения между ними. Это было то чувство, которое она с удивлением обнаружила у какого-то русского писателя, кажется, Чехова: его герой тоже смотрел на занавешенные окна и думал: «Есть ли там, за шторами, счастье?» Тогда ее порадовала точность попадания: чужое счастье за шторами всегда волновало и как-то будоражило и ее.

Почему же сейчас она не испытывает ничего подобного? Ведь еще недавно эта история казалась ей такой интересной.

Наверное, я старею. И не могу больше интересоваться чужими историями. Но если это так, то ведь я не смогу и писать?..

5

«Что мне за дело до каких-то историй, если не я их придумала?» – найдя подходящую цитату, Айше успокоилась и, проводив Илайду, принялась разматывать спутанный клубок ее рассказа, чтобы к приходу Кемаля он выглядел попривлекательнее. Фраза Джейн Остен примирила ее с собой и собственной скукой. Действительно, что мне за дело?

Эту историю придумала не я, и обитать в ее художественном мире мне неуютно. Мне не по душе компьютерные измены, и пустые разговоры на золотом дне, и немолодая женщина, упавшая в холодное зимнее море, и этот бесконечный дождь, и поздние приходы мужа, и все эти странные стечения обстоятельств…

И еще что-то.

Что-то, что, казалось, она должна вспомнить и что во время разговора с Илайдой раза два или три почему-то напоминало о себе, но так и не появилось. Загадочное «что-то», без которого не обходится ни один классический детектив и которое помогает держать читателя в напряжении. Хитрые авторы специально вводят это «что-то», которое никак не может вспомнить или заметить главный герой, чтобы продвинутый читатель (а только он по большому счету интересует автора) мог льстить себя надеждой, что уж он-то, такой умный и начитанный, сейчас все вычислит. И не замечает, что, даже вычислив или угадав что-то, позволяет себе попасться на очень простую приманку.

Большой мокрый лист, оторвавшись от ветки грецкого ореха, стукнулся о стекло и прилип к нему. Айше снова поежилась, почему-то представив себе такую же ветреную ночь, дождь, паром. Какая холодная и страшная смерть!.. Как у этого одинокого листка…

Но если то, что рассказала Илайда, было правдой, а, похоже, это и была самая настоящая правда, то желающих свести счеты с Гюзель могло найтись немало. Свести счеты или предотвратить неприятности.