Золотой дикобраз

— Хотелось бы, чтобы он не разочаровывал ее старыми, — Беатриче нежно коснулась его руки. — Скажите ему, что это должны быть только новые, те, что недавно прибыли из Парижа.

— Хорошо, посмотрю их, — пообещал Людовик.

Она взглянула ему в глаза. Сейчас должна была разыграться ее коронная сцена. «Не ты ли, — спрашивали ее наивные испуганные глаза, — тот самый, которого я жду? Тот единственный? Не ты ли наконец явился ко мне?» Затем она, часто дыша, прикрыла веки, и краска послушно выступила на ее щеках.

Это была отличная работа, но не для Людовика. Он уже повидал виды, а Милан прибавил ему в этом печального опыта. Он быстро уловил неестественность ее поведения, все эти позы, заученность движений и прочие ухищрения. Холодная маленькая негодяйка, ей нравится так забавляться.

Открыв глаза, она увидела, что он с улыбкой разглядывает ее, и в его глазах была скорее ирония, чем восхищение. Она выпрямилась и встала, как бы поборов свои эмоции. Людовик поднялся тоже.

Вид у нее был смущенный. Она как бы пыталась найти какие-то слова, чтобы прикрыть смущение.

— Так вы… не забудете про «модных куколок» для Катрин? — спросила она, а глаза ее призывно говорили, что теперь она хочет остаться одна, чтобы предаться мечтам о нем.

Он улыбнулся.

— Я не забуду про «модные куколки» для Катрин.

То, что он сделал ударение на имени, несколько ее насторожило, но не слишком. Он, конечно, не догадывается, что куколки нужны ей. И ни за что не догадается. «А вообще, — решила она, — французы, с ними лучше не иметь дело. Слишком уж они опытные, искушенные».

На следующий день прибыл ящик из Парижа, и Макс, чтобы расплатиться за него, пришел просить жалование за следующий месяц.

— Принеси этот ящик сюда, Макс, — приказал Людовик и заговорщически улыбнулся Дюнуа, который сидел на подоконнике, разглядывая синее итальянское небо. На дворе стоял сентябрь, и было очень жарко.

Макс стоял у дверей с ящиком в руках, нерешительно глядя на своего господина.

— Что в этом ящике? — спросил Людовик.

— О, Ваше Сиятельство вряд ли заинтересует его содержимое. Там обычные вещи.

— Конечно, обычные, — согласился Людовик, — зачем же из Парижа везти какие-то необычные. Может быть, там «модные куколки»?

— «Модные куколки»? — эхом отозвался Макс, удивляясь, откуда Людовик мог узнать об этом.

— «Модные куколки», — сказал Дюнуа. — О них так много кругом говорят, давайте посмотрим на них хотя бы.

В смущении поставил Макс ящик на пол и, пользуясь своим ножом, открыл его. Затем, немного поколебавшись, извлек одну из куколок.

— О, совсем новый фасон — буфы и разрезы! — воскликнул Макс, уже предвкушая переполох, какой поднимут служанки вокруг этой куколки.

— Слишком уж вычурно, беспорядочно как-то, — произнес Людовик, — и вдобавок эти перья…

— Вообще черт-те что! — высказал свое мнение Дюнуа.

Сложную отделку платья из зеленого бархата составляли разрезы и декоративные прорези, изнутри все сплошь в разнообразных цветных заплатках. Этот фасон был вдохновлен битвой при Нанси, где победоносные королевские наемники, швейцарцы, смеха ради использовали яркие лоскуты от знамен поверженных бургундцев, чтобы прикрыть дыры и прорехи в своих мундирах. Парижские модельеры быстро откликнулись на эти выкрутасы и внедрили такой фасон в мужскую и женскую одежду.

Пышные рукава подняты кверху и собраны в пуфы в трех местах по длине руки. Корсаж со множеством разрезов, через которые проглядывали пурпурные, фиолетовые и красные шелковые заплатки, тоже собран в пуфы в двух местах. Юбка разрезов не имела, зато вся в пуфах. Силуэт завершала огромная несуразная шляпа, украшенная множеством перьев.

— Не думаю, что это будет пользоваться успехом, — сказал Людовик, — слишком уж все громоздко и неудобно.

Тут он задумчиво улыбнулся.

— Но я знаю одну женщину, которая будет это носить.

Дюнуа и Макс оба кивнули. Они тоже знали эту женщину. Конечно же это была Беатриче дель Лукка, которую оба недолюбливали.

— Я обещал это ей, — начал Людовик и нахмурился, заметив, как вздохнул Макс. Затем он жестко продолжил: — Я хочу, чтобы ты передал это ей, Макс. То есть я хочу, чтобы на эти куколки посмотрела Катрин, а вечером я возьму их с собой, покажу дамам. Сразу же после Катрин принеси их мне.

— Но, Ваше Сиятельство, — воскликнул Макс, — у них там уже наготове портные, чтобы скопировать фасон. И она, надев платье сегодня вечером, скажет, что оно у нее уже давно.

— Именно так она и сделает, — согласился Людовик. — Принеси-ка свои бритвы, Макс.

Удивленный Макс принес свои острые бритвы. Под соленые комментарии Дюнуа Людовик стащил с куклы ее одеяние и передал Максу.

— Отрежь все эти цветные заплатки, но будь аккуратен.

Макс повиновался, но был явно озадачен. Скрестив ноги, он уселся на пол и начал отпарывать многоцветные шелковые лоскутки. Сквозь образовавшиеся прорехи были видны его пальцы. Дюнуа уже понял замысел и с восторгом следил за происходящим.

— Вечером мы покажем куколку с пришитыми заплатами, но эта баба появится при дворе, и сквозь эти прорехи будет просвечивать ее розовая плоть!