Золотой гроб

Около медсанбатовской палатки остановился. Кто-то за тонкой брезентовой стенкой пел под гитару хриплым, как у Высоцкого голосом:

- Комбат в крови, кричал 'Вперед!'

- Сержант кричал 'Давай Огня!'

- И я давал: мой пулемет

- Всю душу вытряс из меня.......

Я вспомнил, как два месяца назад мы сопровождали колонну с топливом из Кабула в Гардез и напоролись на духовскую засаду. Отстреливались отчаянно. Тогда положение во многом спас опять Тиханцов. Мы с солдатами роты вели огонь, спрятавшись за мощным глинобитным духаном. А неподалеку, найдя удобную нишу в расщелине между камней, расположился с ротным пулеметом Тиханцов. Я видел, как он ведет огонь из пулемета, и видел его трясущиеся, как в падучей от выстрелов плечи. Еще подумалось, что несколько месяцев подобных упражнений и какая-нибудь вибрационная болезнь человеку обеспечена. Профессия у солдата вредная. По моему ходатайству Тиханцов был представлен к ордену, но получить награду ему уже не суждено. В СА награждают медленно, и смерть часто обгоняла награды.

Валерка Торопцев дожидался меня в душной палатке. Он тоже был кое-где зашитый. Хоть и командир, но там - в Афгане - он все равно Валерка. Он сообщил, что есть сведения, будто мои самовольщики, случайно набрели на хорошо организованный отряд духов, который по планам должен был ночью внезапно напасть и уничтожить вертолетную эскадрилью. Эта случайность помогла избежать серьезных потерь. И нас, вроде, хотят представить, к наградам.

- Только это между нами - сказал он мне - все неоднозначно, и толком я ничего не знаю. Пользуюсь слухами от знакомца - майора из штаба Армии.

Мы с ним пили водку. Торопцев грустно сообщил, что Леха Климов, не долетев до госпиталя, умер в вертолете.

- Представляешь, Иван, у него и рана, на первый взгляд, была пустяковая. Но пуля задела сонную артерию. Не довезли! - горестно сказал Валерий. - А, под каской у Тиханцова пол черепа было снесено. Просто удивительно, как с такой раной человек жил целых пол минуты?

-Не пожелал бы я никому этих тридцати секунд жизни, - ответил я, вспоминая, как сержант молил добить его. Скольких друзей уже выкосил печальный афганский пейзаж за время этой 'командировки'?

Торопцев, как и обещал, позвонил дежурному - старлею Сафронову и пригласил в палатку, чтобы налить ему честно заработанные сто граммов. Сафронов как раз сдал дежурство и пришел злой, как черт и сказал, что получил втык из штаба бригады.

-За что это тебя так? - шутливо спросил Торопцев.

-За то, что шум поднял, когда понял, что вас спасать надо. Связался по рации с дежурным армейцев майором Смирновым, чтобы вертушки прислали. А пока те соображали, поднял первую роту и на машинах отправил к вам.

-В чем же заключается шум?

-Накануне пришел приказ о радиомолчании. Ну, а я, как вы понимаете, его нарушил. Вот и получил.

Валерка выругался.

-Если бы ты выполнил приказ и не связался с летунами, то возможно бы и не сидели мы сейчас здесь?

-Возможно, - ответил Сафронов. - Но вообще-то шум поднял особист, который утром приезжал к тебе в роту - сказал Сафронов, обращаясь ко мне.

-Полковник приехал с каким то литехой. Их сопровождал начальник штаба бригады Перов. Приехал, чтобы забрать наркоту, и увезти ее для уничтожения. Говорит, что по новому порядку конфискованные наркотики теперь должны отправлять в особый отдел. - А уж потом - продолжал Сафронов, - их или сжигают, или отправляют на нужды фармацевтической промышленности. А здесь особист наводит бучу попутно, чтобы о его принципиальности услышало начальство.

-Как его фамилия? - спросил Торопцев.

-Не помню. Какая-то литовская или латышская. То ли Ельц, то ли Вельц? Вроде, Вельц. Сам он не представился, а сразу стал орать на меня за то, что не знаю - какое будет меню на завтрак личному составу? Мне Климов называл его фамилию, да я из-за расстройства не запомнил точно. Оказывается, они знакомы.

-Разве?

-Ну да. Лет шесть назад им довелось служить в одной части. Не знаю из-за чего, но между Климовым и этим Вельцем произошел личный конфликт и Климов врезал тогда еще капитану - особисту по физиономии и сломал челюсть. Пока особист лежал в госпитале, состоялся суд офицерской чести. Климова судили только за рукоприкладство, но о причинах этого случая никто не спрашивал. Все знали, что особист редкостная сволочь, который был готов копаться в дерьме, лишь бы вытащить на свет две-три строчки, компрометирующие военнослужащего. Вероятно, из-за этого случая Климов и ходил в майорах чуть не до сорока лет?

Мы выпили стоя и по полному стакану за Лешу Климова, за сержанта Тиханцова, и за всех погибших сегодня ребят.

-Но, я никак не могу понять? - сказал я - как сержант Мурзагалиев - всегда ответственный и принципиальный смог снять все отделение, оставить без охраны палатку и уйти в самоволку? Ни дежурный по роте, ни дневальные, ни часовые - ничего не знают. Здесь что-то не так...

-Ладно, - сказал Торопцев. - Дай бог, чтобы рядовой Ковалев оклемался. Может быть, он что-то знает? Тем более, что он был другом Мурзагалиева.