Золотой ястреб

Бианка робко протянула руку и взяла немного сала. Донья Елена, морщась, последовала ее примеру, а потом то же самое сделали Джим и Кит.

Так начались длинные дни ожидания. Бианка начинала думать, что этот самый большой из Антильских островов совершенно не отвечает тем романтическим рассказам, которые она слышала об этом месте Карибского моря. Здесь было не менее пяти тысяч видов насекомых, беспощадно жалящих и кусающих; по улицам постоянно бегали дикие свиньи, которые постоянно пачкали ей юбки; кругом были дикие собаки, воющие по ночам; здесь было множество голубей, что делало невозможным сидение под деревьями, и чье мясо было таким жестким и горьким, что его невозможно было есть. У горожан были лошади и коровы, которые паслись вокруг хижин и заглядывали в окна, кроме того, под ногами всегда путались маленькие цыплята.

В болотах водились лягушки и аллигаторы. Большие голубые цапли кричали в ночи. Кроме того, ее белая кожа, которую она всегда тщательно оберегала от солнца ее родной Испании, теперь была совершенно беззащитна от более яростного местного солнца. Она вся покрылась бронзовым загаром, а ее кожа снова и снова покрывалась волдырями и шелушилась. Донья Елена большую часть времени проводила в гамаке, а в ее отсутствие Бианка все больше и больше искала общества Кита. Его холодная вежливость, его сводящее с ума равнодушие приводило ее в бешенство, но она не могла сопротивляться.

Если бы она могла купаться в море, это могло бы принести облегчение, но даже этот способ охлаждения тела и нервов был для нее заказан, потому что рядом с берегом постоянно сновали большие спинные плавники акул. Так что ей оставалось только сидеть в редкой тени винной пальмы, откуда она могла постоянно видеть пристальный взгляд голубых глаз, и дыхание замирало в ее груди. «Хотела бы я знать, о чем он думает, — размышляла она. — Я бы отдала половину жизни, чтобы узнать это…»

Мысли Кита в этот момент были мрачными от беспокойства. Он думал, что «Морской цветок» должен был уже вернуться. Он должен уже быть здесь! Она была так прекрасна, так тиха и нежна! И она принадлежала ему — ему! Но какое ему до нее дело? Его все еще интересует Маленькая Роза. Никогда он ее не забудет, никогда. Ее изумрудные глаза, ее чудесные волосы, ее кожу, похожую на овечье молоко. Никогда он не забудет ее, как она лежала, прижавшись к нему, и плакала от огорчения, когда думала, что ее выстрел убил его. Никогда он не сможет забыть ее ради Бианки, которая принадлежала его врагу и никогда не сможет принадлежать ему — со всей своей иссиня-черной копной волос и губами, мягкими, нежными, таинственно улыбающимися… Он порывисто поднялся и посмотрел на пляж.

Бианка встала и сделала к нему несколько шагов, потом ее маленькие плечи поникли, и она повернула обратно. Позади нее лежали джунгли, перепутанные, прохладные и привлекательные. Она пошла туда, сначала медленно, а потом все быстрее и быстрее. Действительно, там было холодно и темно, а в нескольких ярдах от нее тек маленький ручей. «Я пойду за ним, — решила она. — Я всегда смогу найти обратный путь…»

Думая так, она пошла вдоль ручья, пока не достигла того места, где он расширяется и превращается в глубокий омут в чаще бамбука. Вода была такой чистой, почти что неподвижной и притягательной, а жара давила на голову девушки подобно шерстяному одеялу. Не задумываясь, она скинула башмаки, чулки, которые постоянно падали и в которые все время забивался песок и камешки на пляже, приподняла повыше подол платья и вошла в воду.

Бианка не умела плавать. Такое достижение совершенно невообразимо для испанской аристократки. Так что она, совершенно довольная собой, ходила взад и вперед по холодной, зеленой воде, двигаясь так легко, что даже не побеспокоила гигантского аллигатора, который лежал, похожий на сучковатое бревно, на черном дне. Она могла бы ходить так неопределенно долго, но внезапно остановилась, потому что случайно попала ногой в какую-то нору. Она провалилась вниз, вода закрыла ее до талии, промочив одежду насквозь.

— Святая дева! — закричала она.

Затем, когда холод воды достиг ее кожи, она улыбнулась. «Я, пожалуй, останусь здесь», — сказала она и действительно начала купаться. Она старалась держаться ближе к берегу, потому что промокшая одежда тянула ее назад.

Но ее всплески и смех растревожили старого каймана. Он медленно двинулся наверх, и его мерзкое рыло вскоре показалось над поверхностью. Бианка не видела и не слышала его; она уже была на краю омута и поставила свою изящную белую ногу на берег, когда он с ревом появился сзади. Девушка обернулась и на мгновение застыла, увидев открытые огромные челюсти и уродливые зубы. Потом она стала карабкаться на берег, а когда у нее это не получилось, завизжала.