Золотой ястреб

Черным была совершенно нипочем даже восьмидесятиградусная жара. Они так хорошо работали, что капитан предоставил им некоторые поблажки, хотя они по-прежнему оставались для него домашней скотиной, только более полезной, чем военнопленные или индейцы. Он приказал своим охранникам пореже пускать в ход плетки и увеличить неграм рацион. Это обстоятельство спасло жизни Кита и Бернардо еще в самом начале их заключения.

Бернардо, будучи исключительно добрым человеком, совершенно не сторонился негров, как это делали остальные военнопленные. Он пользовался любым случаем, чтобы поговорить с ними на их невообразимом испанском жаргоне, смеялся их шуткам, ухаживал за их больными и вскоре совершенно развеял их подозрительность. Это было невероятно, но за короткое время он завоевал не только их уважение, но даже больше — их любовь. Не зная, чем еще выразить свои чувства, они стали делиться с ним своим пайком. Бернардо, в свою очередь, делил их подношения с Китом. В результате они выжили, когда остальные военнопленные умерли. Вот почему к апрелю 1696 года Кит и Бернардо остались единственными белыми пленниками в форте. Даже стражники привыкли смотреть на них как на постоянных обитателей и били их так же редко, как и негров.

Черные уважали и Кита, но они так и не научились любить его. Кит был очень молчалив и не давал воли эмоциям. По ночам он вместе с Бернардо сидел в окружении чернокожих в лагере пленных, расположенном вблизи недостроенной стены, но большей частью молчал, потому что его мысли были далеко. Ни он, ни Бернардо не были здоровы. Даже с подношениями негров они постоянно находились на грани голода. Но несмотря на то, что его тело во многих местах было покрыто шрамами, его мускулатура стала почти такой же, как у Бернардо. Хотя при этом он не стал безобразным, а походил, скорее, на юного Геркулеса.

Почти каждую минуту Кит думал о побеге. Он вспоминал рассказы пиратов, в его памяти всплывали многочисленные истории побегов. Кит и сам пытался убежать. С помощью украденного резца он и Бернардо почти четыре месяца пробивались через шестифутовую стену. Когда от свободы их отделяло только два фута, замысел был раскрыт и их избили почти до смерти. Почти три недели после этого они даже не могли подняться. В другой раз они пытались бежать из каменоломни, но один из стражников прострелил Бернардо бедро.

Кит понял, что Бернардо изувечен и останется хромым на всю жизнь. Теперь, чтобы спастись, он должен был бы бросить старого друга, а это было невыносимо. В результате он впал в уныние и совершенно потерял надежду. Хуже всего было то, что тюрьма форта была, наконец, закончена. Кита и Бернардо как представляющих опасность поместили в одну из камер и приковали к стене длинными цепями. Правда, негры все еще ухитрялись подкармливать их, но это уже не могло спасти от истощения. Обросшие волосами, грязные, замученные паразитами, они почти потеряли человеческий облик, и взгляд Кита стал похож на взгляд сумасшедшего.

Так обстояли дела, когда в один из дней 1696 года капитан охраны объявил о прибытии посетителя. Кит даже не отреагировал на его слова. Он был похож на большую обезьяну: его лицо до половины заросло бородой, а прекрасные волосы стали похожи на спутанную львиную гриву, полностью закрывавшую обнаженные плечи. Но пять минут спустя за тяжелой решеткой показалась какая-то фигура. В коридоре стояла закутанная в плащ Бианка. Она не могла справиться с рыданиями.

Она принесла с собой корзину с едой — прекрасный хлеб, вино, сыр, фрукты, но не могла вымолвить ни слова. Это существо, едва похожее на человека, не могло быть ее возлюбленным. Его грация и изящество совершенно исчезли, а прежде плавный кастильский превратился в какие-то нечленораздельные звуки.

— Бианка! — прохрипел он.

— Кит, — плакала она. — Кит! О мой Бог, что они сделали с тобой?

Он слабо улыбнулся.

— Им не удалось убить меня, — медленно ответил он. — И я счастлив видеть тебя. Все остальное неважно.

Бианка протянула свою белую ручку между толстыми прутьями решетки. Уцепившись за Кита, она приподнялась на цыпочки, почти вплотную прижалась к решетке и поцеловала его заросшее бородой лицо. Наконец Кит оттолкнул ее.

— Не увеличивай мои мучения, Бианка, — хрипло воскликнул он.

Бианка отступила назад, и ее сердце сжалось от боли, столько в его словах было страдания.

— Ты должен бежать, — прошептала она, — Ты должен быть свободен!

Кит безнадежно покачал головой.

— Мы уже сделали почти полдюжины попыток, и все они закончились ничем, — ответил он. — Это место слишком новое и слишком хорошо охраняется. Если бы мы были в Бока-Чина, мы смогли бы скрыться в джунглях, а потом даже выйти в море. Старый дон Санчо Джимено и его гарнизон из стариков-инвалидов не остановил бы нас. — Он тяжело вздохнул. — Но мы здесь. И здесь, я боюсь, мы и встретим свою смерть.

Бледное лицо Бианки внезапно оживилось.

— Вас переведут отсюда! — воскликнула она. — Я думаю, что такой малости я могу легко добиться.

Лицо Кита потемнело. Бианка увидела, что его глаза засверкали от ревности.