Золотой ястреб

— Нет, Кит, — мягко сказала она. — Не терзай себя такими мыслями. Это не потребует от меня новых жертв.

Кит пристально взглянул на нее и нахмурился.

— Бернардо должны перевести со мной, — предупредил он, — или я никуда не поеду.

— Очень хорошо, — ответила Бианка и улыбнулась. — Вы отправитесь туда вместе со своим драгоценным другом, к которому я начинаю даже немного ревновать.

Бернардо повернулся к ней и ухмыльнулся.

— Я боюсь, — захохотал он, — что я не такой хорошенький, как вы.

— Бог вознаградит вас, сеньор Бернардо, — нежно сказала она, — за то, что вы столько раз спасали Киту жизнь.

— А вы, миледи, — подхватил Бернардо, — просто само милосердие.

Бианка снова протянула руку к Киту.

— Сейчас я должна идти, Кит, — прошептала она, — но еще до конца этого месяца у тебя появится шанс спастись. Бог и Святая Богородица не позволят тебе погибнуть. Если ты умрешь, мне ни к чему больше жить!

— Бианка! — прохрипел Кит, не в силах больше вымолвить ни слова.

Бианка улыбнулась ему, и на глазах появились слезы.

— Ты должен бежать, — прошептала она. — А сейчас поцелуй меня, Кит. Я должна идти.

Кит и Бернардо слушали, как ее шаги стихают в коридоре. Бернардо обнял Кита за плечи.

— Ты счастливый человек, Кит, — сказал он, — потому что тебя любит такая женщина.

Добравшись до дома, Бианка поняла, что ей будет не так легко сдержать свое обещание.

— Ты хочешь, чтобы его перевели в Бока-Чина, — протянул ее муж и нахмурился. — А вместе с ним и этого еврея. Почему, Бианка?

— Потому что он умирает! — бушевала она. — Ты обещал пощадить его. Зачем было спасать его от виселицы, если его до смерти замучают в Сан-Лазаро?

— Ему будет удобнее в Бока-Чина, потому что оттуда легче убежать?

— Ему нужно лучшее обращение. Строительство форта уже закончено, и его незачем дольше держать там, умирающего от голода и похожего на животное.

— Хорошо, но причем тут еврей?

— Потому что Кит никогда не оставит его. Вспомните, Луис, что Кит — ваш сын.

Дон Луис горько улыбнулся.

— Мой сын — и ваш любовник. Интересная ситуация, не так ли, Бианка?

— Я люблю его, и не отрицаю этого, но он никогда не был моим любовником, так что мои чувства к делу не относятся.

— Ты думаешь, что это так? — усмехнулся дон Луис.

— Если вы подозреваете меня в измене, то только потому, что сами способны на нее, и поэтому всех остальных обвиняете в безнравственности, — холодно ответила Бианка.

Дон Луис нахмурился.

— А если он убежит?

— Это будет самым лучшим выходом. Он просто останется в живых, и это не должно вас беспокоить.

Дон Луис сообразил, что это и впрямь очень удачное решение, но только в том случае, если его прекрасная жена не последует вслед за Китом. Его смуглое лицо внезапно расслабилось.

— Очень хорошо, — ответил он. — Я все устрою, но только при одном условии.

Бианка взглянула на него, едва дыша.

— И это условие…?

— Вот оно, — ответил он, улыбаясь. — В тот день, когда Кита переведут в Бока-Чина, вы уедете со мной в Санта-Марта, чтобы проконсультироваться с Мендозой, который хотя и родился презренным евреем, но все же является самым искусным врачом во всем Перу. И если кто-то может излечить ваше бесплодие, так это только он. Я приказал ему приехать сюда, но он прислал свои извинения. А этот либеральный дурак губернатор поддержал его в этой наглости. Но к делу. Что вы скажете на это, моя Бианка?

Бианка долго смотрела на него и наконец кивнула головой.

— Я согласна, — прошептала она, медленно повернулась и пошла прочь.

Дон Луис сел писать приказ о переводе Кита и Бернардо. Он знал, что это распоряжение вызовет тайное возмущение, и даже хуже того — сплетни. Дон Луис совершенно не обращал внимания на возмущение, но вот сплетни — совсем другое дело. Он предвидел не один вопрос о причинах такого поступка. Что касается Годоя, королевского обвинителя, его он не особенно опасался, зная способ удержать его язык, но он не мог унять всех кумушек в городе, для которых было достаточно малейшего намека, чтобы из маленькой истории раздуть грандиозный скандал. Луис дель Торо не имел ничего против, когда его называли негодяем, безжалостным тираном, угнетателем невинных, но рогоносец — никогда!

Он хмурился, когда писал это письмо. Обычно он пользовался услугами секретаря, но это было слишком личным делом, чтобы его можно было доверить другому. Он закончил рукопись, посыпал ее песком, растопил воск и запечатал печатью. Но это дело все еще беспокоило его.

Потом он вышел на улицу, чтобы доставить приказ, и тут же наткнулся на дородную фигуру дона Фелипе Галвеса. Дон Фелипе был большим любителем выпить и поболтать. В молодости в этот список входили и женщины, но со временем полнота и возраст не позволили ему с прежним пылом предаваться этим сладостным утехам.