Золотой камертон Чайковского

– Золотой камертон, выполнен из золота высокой пробы, сколько весит, не знаю, но граммов, может, триста? Но дело не в золоте. Этой вещи цены нет. Этот камертон принадлежал когда-то самому Петру Ильичу Чайковскому, а для Павла он был чем-то вроде талисмана. Он практически никогда с ним не расставался. Сколько я его помню, камертон всегда был с ним. Он вертел его в руках, когда работал, брал на концерты и выступления. Он всегда лежал у него в нагрудном кармане. Павел невероятно дорожил им, без него он не мог творить, у него была какая-то болезненная привязанность к этой вещи. И если бы этот камертон был украден или пропал навек, я не знаю, например, брошен в мартеновскую печь, то Павел, наверное, сам наложил бы на себя руки, – закончила свой эмоциональный монолог Анна Алексеевна.

– Так. Когда вскрылась пропажа?

– Позавчера вечером. Мы обсуждали с Даниилом похороны, и я подумала, что было бы правильно похоронить камертон вместе с Павлом.

– Золотой камертон?

– Я уже говорила, что дело не в золоте. Я думаю, что, если бы у Павла было время выразить свою последнюю волю, он бы сам попросил об этом.

– Хорошо, и что же?

– Даниил согласился со мной и стал искать камертон, но не нашел. Тогда он обратился к Марине Яковлевне, но та сказала, что, когда она уезжала в Выборг, камертон был на месте. Павел Владимирович как раз работал, камертон лежал перед ним на рояле. И я ей верю. Камертон не мог пропасть при жизни Павла, разразился бы мгновенно грандиозный скандал. Но мы его не нашли.

– Вы полагаете, что убийца украл камертон?

– Думаю, да. Или он был украден после убийства Павла. Но сомневаюсь, что на это пошла бы Марина Яковлевна. Она обворовывала Павла исподтишка и по мелочи, надеясь никогда не быть пойманной, думаю, она свои махинации и кражей-то не считала. Но кража чужой драгоценности – дело другое. Впрочем, – помедлив, добавила Анна Алексеевна, – я могу и ошибаться.

– Ясно. А кто, кроме членов семьи, знал о камертоне? И как он попал к Павлу Владимировичу?

– О камертоне знали многие. Но поскольку Павел с ним практически не расставался, стянуть его было сложно. Подарил его Павлу дедушка еще в детстве, насколько я знаю.

Золотой камертон. Золотой камертон… Бормотал себе под нос Александр Юрьевич. Хм, дорожил, не расставался, если бы украли, сам бы отравился. При жизни украсть не могли. Что ж, тут есть над чем поработать.

Допустим, камертон украли из мести. Даже так, отравили и украли камертон из мести. Лишили наследников самого ценного, в понимании покойного Ившина.

Или целью убийства было завладеть камертоном. Это еще проще, но истина не всегда проста. А вдруг камертон украли при жизни Ившина, и он, узнав о пропаже, сам наложил на себя руки, мечтательно подумал капитан, но тут же сам постучал себе кулаком по лбу для вразумления.

В любом случае надо встретиться с отцом Ившина и узнать, как в семью попал камертон Чайковского. Если речь идет об исторической ценности, возможны давние счеты, старые обиды, тут важна история самой вещи.

– Камертон пропал? – казалось, удивлению Владимира Сергеевича Ившина не было предела. – Невероятно! Павел никогда с ним не расставался. По-моему, даже ночью под подушку клал.

– Неужели эта вещь была так дорога ему? – уцепился за слова старика Александр Юрьевич.

– Да. С тех пор, как дедушка подарил его, Павлик стал одержим этой вещью. Вы же знаете, что камертон был выполнен из золота? Из чистого золота! Когда Павлику его подарили, мальчику едва исполнилось тринадцать. Жена, разумеется, отобрала его и спрятала в шкатулку, но дедушка, кстати, он тоже был музыкантом, страшно рассердился и сказал, что подарил его внуку, и чтобы не смели отнимать. Они тогда здорово поругались. Жена говорила, что отец на старости лет с ума сошел, такие вещи ребенку давать в качестве игрушки. А Пашин дедушка, наоборот, говорил, что Наташа от жадности за деревьями леса не видит и что ее сын вырастет великим музыкантом, если она ему крылья обрезать не будет, – оживившись вспоминал Владимир Сергеевич. – И знаете, что удивительно? Павлик до тринадцати лет не проявлял никакого интереса к музыке. Наоборот, обожал подвижные игры, ловкий такой рос, спортивный, хотя музыкальную школу посещал, как без нее? А получив дедов подарок, стал вдруг меняться, повзрослел, что ли? Тихий какой-то стал, задумчивый, все один да один, за инструментом, а раньше любил с ребятами побегать. Мы даже с женой к врачу его водили, думали, авитаминоз или еще что. Оказалось, ребенок совершенно здоров. Врач сказал, что Павлик просто взрослеет. И в музыкальной школе успехи пошли, стал лучшим учеником, через два года победил на первом международном конкурсе, причем со своим произведением. Ну а дальше все было как в сказке. Дед очень им гордился, жаль, умер, когда Павлик консерваторию закончил, не дожил до настоящего его признания. Хороший был человек.

– А как камертон попал к дедушке Павла Владимировича?