Золотой камертон Чайковского

– Вы все же расскажите, – настойчиво попросил Александр Юрьевич, проходя за хозяином в комнату.

– Извольте. В прошлый раз мы с вами говорили про дедушку Павлика, откуда у него взялся камертон, про отравление, и я как-то невзначай вспомнил. Павел Иванович тогда на даче проживал…

– Кто, простите?

– Мой тесть, дедушка Павлика, – недоуменно похлопал глазами Владимир Сергеевич. – Я разве не называл вам его имени? Павел Иванович, отец моей супруги.

– Нет, вы не говорили. Признаться, у меня сложилось впечатление, что это ваш отец подарил Павлу Владимировичу камертон.

– Ну что вы. Мой отец был рядовым инженером и к музыке не имел никакого отношения. А вот отец жены был композитором. Потом преподавал в консерватории. Сидельников Павел Иванович. Мы и Павлика в честь него назвали, – охотно пояснил Владимир Сергеевич.

– Хорошо, и что же было с вашим тестем?

– Это было у нас на даче, точнее, тогда это еще была не наша дача, а тестя. И вообще. Мы с Наташей там редко появлялись в молодости, предпочитали отпуск на море проводить, в Крыму. А Павлик месяц с нами на море был, а два месяца с моими родителями в деревне под Псковом, у меня там бабушка жила, – пустился в неспешные воспоминания Владимир Сергеевич.

– Гм-гм, – тактично покашлял капитан.

– Ах, да. Простите, – смутился старичок. – Да. Так вот, помню, у тестя на даче тоже кто-то отравился, композитор какой-то, молодой еще. Кажется, он с нами по соседству жил. А еще раньше, это мне уже Наташа рассказывала, тоже кого-то отравили. И тоже композитора! Вот только кого и когда – не помню.

– А может, я попробую вам помочь? – сдерживая волнение, предложил Александр Юрьевич. – Вы когда-нибудь слышали фамилию Щеголев? Модест Щеголев, композитор.

– Щеголев, Щеголев… Кажется, нет. Среди наших знакомых такого точно не было, а так я музыкой не особенно интересовался, – виновато проговорил Владимир Сергеевич. – Вот если бы Наташенька была жива, она выросла в музыкальной среде и наверняка смогла бы вам помочь.

– Жаль. А между тем Модест Щеголев был одним из владельцев золотого камертона и по странному стечению обстоятельств был отравлен. Это случилось в пятьдесят седьмом году. И убийцу, к сожалению, так и не нашли.

– Ну, мой тесть точно не имел к этому отношения. Он подарил Павлику этот камертон в году этак восемьдесят третьем или четвертом, – с облегчением взмахнул рукой Владимир Сергеевич.

– Разумеется, после Щеголева этим камертоном владел другой композитор, некто Гудковский, а затем молодой талантливый композитор Максим Дмитриев, не слыхали о таком?

– Дмитриев? Нет, не приходилось, – после короткой паузы ответил Владимир Сергеевич.

– Жаль. В любом случае для нас важно выяснить, как именно камертон попал к вашему тестю.

– Да, я понимаю. Я очень старался припомнить фамилию того друга, который подарил тестю камертон, но так и не смог. Я даже сомневаюсь, что его подарили. Может, тесть купил его по случаю у кого-то из знакомых? Увы, тогда мне это казалось неважным.

Мой тесть был глубоко порядочным человеком, и если он подарил внуку какую-то вещь, то совершенно ясно, что он ее не украл, а получил законным путем, – с укоризненной улыбкой пояснил капитану Владимир Сергеевич.

– Скажите, – неожиданно сообразил спросить Александр Юрьевич. – А где находится ваша дача?

– На шестьдесят седьмом километре, дачный поселок деятелей искусств, тестю этот участок когда-то от Союза композиторов дали.

– Улица Огородная?

Глава 20

Сентябрь 2019 года. Санкт-Петербург

Дела об убийстве композитора Щеголева, Максима Дмитриева и по отравлению Гудковского пришли почти одновременно. Александр Юрьевич с ужасом узнал из дела подробности смерти дяди Максима, увидел фотографии. Мама об этом никогда ему не рассказывала, а он в детстве не задумывался, как именно это произошло. Он вообще сначала думал, что дядя Максим просто умер, об убийстве узнал случайно, подслушав мамин разговор с какой-то подругой, потом плакал всю ночь в подушку, чтобы маму не разбудить.

Александр Юрьевич с грустью смотрел на фотографии, прикрепленные к делу, на которых совсем молодой парень был распростерт на снегу в луже крови. У Максима было красивое открытое лицо, совсем молодое, мальчишка, и светлые глаза, смотрящие, не мигая, в небо. Ужас.

Александр Юрьевич вдруг подумал о своем сыне Мишке и едва малодушно не перекрестился.

О камертоне в деле упоминалось мельком, в протоколе допроса соседа убитого Павла Ивановича Сидельникова. Камертон пропал, как, при каких обстоятельствах, следствием упомянуто не было. Александр Юрьевич внимательно изучил все материалы дела.

В деле об убийстве Модеста Щеголева камертон также проходил вскользь, он не пропал, но рассматривалась версия убийства с целью его похищения. Тут для капитана тайн никаких не было.

Дальше шло тоненькое дело об отравлении Анатолия Гудковского, в котором о камертоне вообще не упоминали, зато было черным по белому написано, что причиной смерти Анатолия Михайловича Гудковского было отравление редким химическим веществом под названием «таллий».