Золотой капкан (СИ)

Ответа не последовало, и эта тишина неожиданно пробрала до костей. Неприятная, холодная дрожь пробежала по спине, и Гарри нервно подался вперед, уже потянувшись, чтобы сорвать с глаз повязку, но что-то твердое буквально бросилось под ноги, больно ударило под коленку, и Гарри, шумно чертыхнувшись, полетел вперед.

Впрочем, расшибиться об неизвестную, но явно располагающуюся впереди мебель он не успел. Краем уха он успел услышать шуршание одежды, движение, а потом чужие руки мягко подхватили его, не давая упасть.

— Поразительная грация, — раздалось над ухом насмешливое, но неожиданно напряженное.

— Придурок, — зло процедил Гарри, выпрямляясь, возвращая себе равновесие и вырываясь из чужих рук. — Чёрт, ну ты и козел! Скажешь, не видел, что я пришёл? Не слышал, что я зову?

Настроение пропало моментально, а главное, Гарри уже и не понимал, откуда оно вообще взялось. Он что, был рад прийти сюда? Был счастлив «увидеться» с шантажистом? Вот так вот, они один раз хорошо поговорили — и сразу всё? Он имел дело с отвратительным человеком, и это было очевидно. И тут нечему было радоваться.

— Слышал, — помолчав, осторожно согласился Джон, чем только сильнее разозлил Поттера. — А ты что же, испугался, что я пропущу наше свидание?

— Придурок, — еще раз зло повторил Гарри и отвернулся, чуть наклоняясь и обшаривая перед собой воздух, пытаясь найти, куда бы сесть. Ему казалось, что где-то здесь должно быть кресло. Или диван, если Джон так и не вернул ему прежний вид.

— Нет, так просто вы не отвертитесь, аврор Поттер, — упрямо раздалось у него за спиной, а потом шантажист поймал его за запястье и рванул к себе. Не удержавшись, Гарри шагнул вперед, чуть не падая, и прижался грудью к чужой груди. Руки Джона тут же сомкнулись у него на талии в крепкий замок.

— Так что? Испугался?

— Я отвечу, если ты скажешь, почему молчал, — хмуро отозвался Поттер. Самому рассказывать все не хотелось, но он не сомневался, что иначе просто не добьется ответа от этого человека. А понять, что же это было, казалось очень важным.

Доу молчал, и, не видя его лица, Гарри даже не знал, раздумывает он или пережидает. Но как бы там ни было, ничего выпрашивать Поттер не собирался. Он дёрнулся, пытаясь вырваться из этих идиотских объятий, и шантажист, словно ожив, наконец заговорил, поспешно притянув его обратно:

— Хорошо, ладно. Ладно! Твоя взяла. Говори ты, а потом отвечу я.

— Я, — Гарри открыл рот, но тут же запнулся, поняв, как же глупо это будет звучать. Чёрт. Чёрт! Он мог бы попробовать что-то придумать, но это было бы так нечестно, что Гарри просто не мог на это пойти. Деваться было некуда. Он тяжело вздохнул и продолжил: — Я испугался, что с тобой могло что-то случится. Ты… не похож на людей, которые молча не приходят.

Джон молчал. Молчал так долго, что Гарри уже решил, что он так ничего и не скажет, что он не то, что не сдержит обязательство, а вовсе больше не будет говорить. И это неожиданно показалось ужасным.

Гарри, уже готовый пытаться не то исправлять ситуацию, не то брать слова обратно, не успел что-либо сделать — Доу с облегчением выдохнул и уткнулся носом куда-то ему в висок.

— Ну надо же, испугался. Ты должен был бы, как минимум, ликовать, а ты…

— Я вовсе не… — Гарри снова попробовал дёрнуться, но его удержали.

— Да-да, верно. Ты не такой. Совершенно. Поэтому ты здесь. Поэтому я захотел, чтобы ты был здесь. Беспокоился, ну надо же… просто поразительно, — голос Джона звучал как-то задумчиво, но очень довольно. Так довольно, что Гарри просто чувствовал, как краска заливает его щёки. Сейчас он сам себе казался ужасным идиотом.

— Ты так и не…

— Да, наш уговор, прости. Прости. И за то, что я молчал — тоже. Я… — он тоже запнулся, и Гарри с облегчением понял, что тому, кажется, тоже сложно в чем-то признаваться. И Джон тут же подтвердил эти мысли, тяжело вздохнув куда-то Гарри в волосы.

— Как в этом тяжело признаваться. В общем, я… меня… задело. Ты вошёл сюда весь такой бодрый и довольный, впервые за эти три дня, что я решил, что ты очень рад, что так легко отделался. Лишил меня всех благ и теперь ликуешь. Это меня и… огорчило. Прости.

Это звучало так странно, почти по-детски, как-то наивно и… очень понравилось Гарри. Он фыркнул, улыбнулся и, неожиданно для себя, честно признался:

— Нет, я что-то об этом не подумал, но я правда был рад, что теперь мне легче приходить сюда. Мы так хорошо поговорили вчера, что я почти ждал сегодняшнего вечера. И, знаешь… ты очень помог мне вчера. Спасибо. Я кое-что понял и сегодня написал письмо Джинни. Расстался с ней.

Уже к середине своей речи Гарри сообразил, что совершенно напрасно говорит это, совершенно не тому человеку, шантажисту, наверное, влюблённому в него, Поттера. Вероятно, Гарри даёт этим ему надежду, которой у того, разумеется, не было. Он был мужчиной, они оба были, и в этом была основная беда, которая не решалась так просто. Но почему-то в темноте, которая накрывала Гарри в этой комнате, хотелось быть честным и открытым. И быть таким было легко.