Золотой капкан (СИ)

Ответ пришел только утром, когда Гарри его уже не ждал и, в очередной же раз, не мог определиться в собственных чувствах. Радуется ли он этому? Огорчается? Казалось, что его метало из крайности в крайность, пока Сова не вернулась с ответом и Поттер не схватился за голову. Теперь он точно знал, что чувствует — он в ужасе. Зачем он это сделал? Что будет делать теперь? О чем говорить с Малфоем? Как играть с ним? В конце концов, что ответит, когда Драко спросит, — а он обязательно спросит! — что это вообще было за странное предложение?

— Буду врать, — вяло ответил сам себе Гарри, невесело усмехаясь и нервно собирая волосы в кулак.

Осталась сущая малость — придумать, что врать.

*

Когда в четыре часа дня Гарри, затянутый в новую, чуть скрипящую кожаными накладками, квиддичную форму, с любимой метлой наперевес, стоял на поле, он, конечно же, так и не придумал, что ответить Драко. Хуже того, к себе у него появилось еще больше вопросов, один из которых звучал так: «Уж не для того ли, чтобы произвести впечатление на Драко-Хорька-Малфоя я угробил утро на покупку новой формы?». Ответ, ожидаемо, не находился.

— Поттер!

Гарри вздрогнул и поспешно обернулся.

Драко был… черт.

Гарри всегда знал про себя, что он не интересуется парнями. Он мог признать, что Виктору Краму, к примеру, тренировки идут на пользу или что ловец «Соколов» по праву светится голым торсом с рекламных постеров «Только квиддич», но Поттер всегда оценивал скорее форму, чем красоту.

Что Доу сделал с ним за эти пять дней, было страшно даже представить, но хуже всего стало сейчас, когда первое, о чем подумал Гарри, это что Драко — красивый.

Тем не менее, как бы Поттер не увиливал или не оправдывал себя, спорить было бесполезно — Малфой был чертовски хорош, и форма ему шла сейчас не в пример лучше школьной. Узкие зеленые штаны, высокие кожаные сапоги на шнуровке до самого колена, такая же изумрудная рубашка с кожаным нагрудником поверх и распахнутая мантия, короткая спереди и длинная сзади. Волосы не то, что не уложены, как бывало обычно, казалось, что даже растрепаны они были намеренно. Но больше всего этого Поттера поразила улыбка, которую он даже представить не мог на лице Малфоя — широкая, азартная, предвкушающая. Он шел легкой, какой-то пружинистой походкой, закинув на плечо изящную метлу, кажется, последней модели гоночный Нимбус, и весь словно бы светился.

Гарри хотелось протереть глаза, но вряд ли это смотрелось бы нормально.

Впрочем, он и без этого сумел выставить себя идиотом.

— Что, Поттер, язык проглотил? Не ожидал, что я в самом деле приму вызов? Так прости, герой, у меня давно руки чешутся взять реванш, — Малфой как-то залихватски усмехнулся и в какой-то момент Гарри с ужасом показалось, что тот сейчас ему подмигнет.

Малфой не подмигнул. Пронесло.

— Ты… — наконец начал он, но первые же звуки вырвались сдавленными и хриплыми, так что Гарри поспешно откашлялся, чтобы закончить: — давно хотел?

— Ну, знаешь, — Малфой небрежно махнул рукой, но Гарри показалось, что он смутился, — все эти школьные рассуждения о том, как я вот-вот уделаю Поттера. Жаль, мы играли раз в сезон, и я не успевал проверить на тебе все это множество подлых приемчиков. Очень мило с твоей стороны предложить мне отыграться.

— Давно надо было попросить, Малфой, я всегда готов, — неожиданно задорно усмехнулся Гарри.

Что он, в самом деле? Нашел, кого бояться и перед кем робеть. Вот еще! Это ж Малфой, вертлявый Хорек! Знал его Гарри, не знал, но есть вещи, которые не меняются, и грязные приемы в игре в квиддич — одни из них.

— Ну что, полетели, если не боишься лишиться последних оправданий своим проигрышам? — весело подстрекая, поинтересовался Гарри, уже седлая метлу.

— Мечтай, Поттер!

И, одним движением скинув с плеча метлу, тот буквально запрыгнул на нее и с места сорвался вверх.

*

На землю Гарри ступил только спустя четыре часа и, надо сказать, в первый момент чуть не свалился, настолько тяжелым и неподъемным показалось собственное тело и до такой степени гудели ноги.

Поттер иногда летал, что называется, для души. Здесь, на стадионе или аппарировав подальше от любых населенных пунктов, парил над лесами и полями в каких-нибудь милых английских пейзажных местностях, накладывая на себя отводящие чары и, изредка, отпуская в небо снитч. Наивный идиот, прежде именно это он самонадеянно именовал «тренировками» и почти гордился собой, что, в отличие от того же Рона, находит на них силы и время.

Как же он ошибался! Неторопливо, почти лениво купаться в небе, иногда припуская за показавшимся невдалеке снитчем, ни в какое сравнение не шло с этой бешеной гонкой, когда против тебя играет настоящий ловец. Когда сердце бьется сразу в висках, горле, груди и пятках, когда задыхаешься от азарта и адреналина, а ноги сводит от силы, с которой ты цепляешься за крепления, то уходя в пике, то выжимая максимальную скорость, то вовсе балансируя чуть ли не на древке.

Гарри поймал снитч два раза, Малфой пять, и это в самом деле был разгромный счет.