Золотой капкан (СИ)

На самом деле это прикосновение чужой груди к собственной спине не было противным или неприятным и, разумеется, этим нервировало больше всего. Так же, как нервировал шепот на ухо, от которого мурашки пробегали по загривку, или воспоминание об их первом массаже. Конечно, тогда всё было совсем по-другому, Гарри иначе относился к Джону, ждал от него другого, воспринимал всё острее и негативнее, и сейчас всё, наверное, было бы совсем иначе.

После того, как Джон дрочил и отсасывал ему.

После того, как Гарри ласкал и целовал Джона.

После того, как он заснул рядом со своим шантажистом, и это было так сладко и приятно, как никогда не было рядом с Джинни.

Гарри сглотнул, вновь завозился на кровати и отчетливо понял, что трётся напряженным членом о матрас. Он мог бы врать себе и Доу сколько угодно, но правда была в том, что сейчас, сегодня, он хотел повторения их первого массажа, такого, каким он был.

— Если только ноги… — хрипло пробормотал Гарри, невероятным усилием воли заставляя себя лежать неподвижно. — И если я сам сниму штаны.

Джон тихо и как-то мягко рассмеялся в самое ухо, а затем отодвинулся и чуть переместился, слезая с ног Гарри. Очень надеясь, что он не заметит его стояка, Гарри чуть приподнялся, расстегнул молнию на джинсах и поспешно стянул их вниз. Так поспешно, что вместе со штанами к коленям съехали и трусы. Просто ужасно! Гарри почувствовал, как отчаянно заливается краской, потянулся, поспешно хватаясь за белье, но в тот же момент руки Доу сжались вокруг его запястий.

— Оставь, — неожиданно близко, не в ухо, но совсем рядом выдохнул Джон. — Оставь, ты же знаешь, что я не буду тебя насиловать. И я не сделаю тебе ничего, если ты сам не попросишь. Я уже видел тебя голым, и ты прекрасен. У меня осталось так мало времени, дай мне полюбоваться на тебя и получше запомнить. М? Пожалуйста.

Гарри уже открыл рот, чтобы отказаться, как пальцы Доу ласково погладили его запястье поверх нервно бьющейся вены, кончик языка обвел ухо, а затем зубы легко сомкнулись на мочке. Это была мелочь, ерунда, это всё не могло быть поводом соглашаться, но почему-то Гарри казалось, что именно из-за этих действий он не мог отказаться.

Он открыл было рот, но сразу же понял, что не может выговорить ни слова. Он должен был отказаться, но собирался согласиться, и совершенно не мог сказать вслух хоть что-нибудь. Так что Гарри просто молча осторожно высвободил запястья и потянул джинсы с бельем вниз, оставаясь абсолютно голым.

— Спасибо, — почему-то прошептал Джон, коснулся легким теплым поцелуем его плеча и вернулся к массажу.

Это и впрямь было намного прекраснее. И чем минуту назад, и, пожалуй, чем в первый раз. Теперь Доу занимался не только спиной, но разминал и гладил ноги Гарри. Ладони, пальцы, даже запястья — все было в деле. Он мял бедра и икры, так же, как и тогда, брал в руки стопу и разминал её круговыми движениями больших пальцев. Это было щекотно и очень приятно, как и весь массаж.

Сначала Джон проскальзывал мимо ягодиц, с поясницы опускаясь сразу к бедрам, но постепенно он все больше и больше проходился по ним раскрытой ладонью, а в какой-то момент и вовсе не то осмелел, не то обнаглел до такой степени, что сжал их в руках. Гарри в первый момент дёрнулся, выдохнул глухо и с ужасом понял, что трущийся о кровать член, кажется, стал ещё тверже.

Доу замер, словно ожидая ругани, но Гарри молчал. Молчал, кусал губу, прятал красное лицо в сгибе локтя и мысленно умолял себя хотя бы не стонать, потому что всё это было чертовски, невыносимо приятно!

Гарри казалось, что если Джон опять хмыкнет, он либо умрет сам, либо убьёт Доу, но тот промолчал и только продолжил массаж.

Вот только теперь задница Гарри не оставалась без внимания. Джона словно магнитом тянуло к ней, и казалось, он гладит спину только ради того, чтобы спуститься к ней, а ноги — только чтобы подняться. И непременно начать разминать в ладонях ягодицы, сжимать их, чуть раздвигая, но не слишком сильно или долго, не давая Гарри времени по-настоящему запаниковать.

Зато возбудиться так, чтобы член, наверное, не отлипал бы от живота, даже если бы Гарри стоял — сколько угодно!

— Ты можешь довериться мне?

Гарри так увлекся собственными впечатлениями, что ткнувшийся ему в висок нос Джона стал для него неожиданностью. Но как тот говорил! Возбужденно, сбивчиво, тяжело дыша и почти умоляя — Гарри, кажется, за эти дни ещё не помнил его таким и почему-то мысль о том, что это все из-за него, Поттера, невероятно воодушевила последнего. Всё это время Гарри был жертвой, а Джон — шантажистом, почти победителем. Он вёл, задавал правила, говорил, что хотел, видел тоже всё, что ему захочется. Даже вчера, хотя Гарри и сам решал, что делать, Джон всегда мог остановить или оттолкнуть его. Но сейчас Гарри отчетливо и с поразительной ясностью ощутил, что власть в его руках. Что если он откажет — Джон отступит, как бы ему не хотелось воспротивится. Что он послушается, что бы Гарри не сказал, и только ему решать, что будет дальше и будет ли что-либо.

Как бы им обоим не хотелось продолжения.