Золотой капкан

— Слушай, мужик… Если он выживет… — обещаю! — лопату в руки не возьмешь. Будешь нашим врачом. Мы не догадались с собой медика взять. Против не будешь?

— Хорошо, — согласился Вадим. — Только можно я немного отдохну?

— Отдыхай сколько влезет, — великодушно позволил Слон. — Больше тебя никто не тронет. Я обещаю!

* * *

Часом позже сидевший под присмотром у костра проводник, хлопнув себя по лбу, воскликнул:

— Мать честная! И как я раньше не догадался?! Вот ведь башка садовая.

Охранники прекратили разговоры и недоуменно посмотрели на него.

— Зачем нам тащиться пешком, ломать себе ноги, а ведь дальше будет тяжелее и тяжелее? — с довольной улыбкой ученого, только что сделавшего великое открытие, сказал он, обращаясь к Слону, шерудившему ложкой в консервной банке. И выждал театральную паузу для наибольшего эффекта. — Как мне сразу в голову не пришло?! Вот наши ноги, — махнул он рукой в сторону реки, шумевшей в темноте. — Понимаете?

— Давай короче, — проговорил с набитым ртом Слон.

— Я сразу не врубился… Говорил же вам, что был в этих местах раз всего, и то зимой. Можете себе представить, как здесь все выглядело? Совсем иначе! Какая речка, какой, к лешему, берег? Одно заснеженное поле да лес. Вы подумайте, заимка та, она ведь тоже на реке, только ниже течением. Ведь в ней покойник и намывал золотишко!.. И притоков, я знаю, быть не должно… То есть…

— …Если плыть по течению, рано или поздно мы упремся в твою заимку? — закончил его мысль Солдат. — Так, что ли?

— Верно! — обрадовался неожиданный поддержке Махов. — Несколько дней пути сэкономим, раз. Во-вторых, зачем нам пешком по чащобе лазить, да еще с этим, которого змея цапнула… Какой из него ходок?

Он умолк, и установилась тишина, которую прерывало звяканье ложки. Слон не спеша продолжал ужин. Вычистив банку, широко размахнулся и запустил ее в ночь — раздался всплеск, — достал сигарету. Похоже, горячего энтузиазма план Махова у него не вызвал.

Остальные тоже молчали. Решал здесь только он.

Закурив, он пустил в воздух струю дыма и закашлялся.

— Или что-то не так? — занервничал Махов, не взяв в толк, в чем снова не угодил. Мысль вроде дельная…

— Вплавь?

— Не понял…

— Брассом поплывем или стаей, как утки? И мешки на себе? Ты так это себе представляешь?

— Почему…

— Вот и я тебя спрашиваю — почему? Почему ты только сейчас спохватился? Не мог в городе напомнить взять резиновые лодки? Может, ты специально?

— Я ж говорю…

— Говоришь! Кажется мне, ты за нос нас водишь. Зря, юноша… Смекаешь, что к чему? Ты одну-единственную зарубку целый час искал. А дальше? Выясняется, что и дорогу ты едва знаешь. Учти, если что — сдохнешь с нами. Только мне видится, немного раньше нас, если так и дальше пойдет.

Махов насупился и отвернулся к костру. Не выдержав молчанки, высказался с обидой:

— Не верите?.. Лодки, — он хмыкнул, — обойдемся без них. А если вязать плоты?

— Чего?

— Плоты, говорю. Народу хватает, пилы и капроновые веревки есть. Ничего сложного: твои люди напилят хлыстов и скатят к воде. Дальше моя забота… Зато пара дней, и мы на месте.

Слон задумался, ковырнул обгоревшей веткой в тлеющих углях.

— А что? — почесал он бритый висок. — Это мысль. Как думаешь, Макс?

Солдат громко хмыкнул:

— Мы ничего не теряем. Но тащиться пешком не по мне. Лично я — за.

— Значит, так, — решился Слон. — Утром поднимаемся с рассветом. Ты, Гвоздь, перво-наперво заправляешь бензопилы. Потом все, кроме Макса, идут с бомжами в лес. Один остается на охране, один следит за теми, кто покатит бревна на берег… Много леса потребуется?

— Много, — ответил Махов. — Считайте сами: вас шестеро и нас двенадцать. На один не поместимся. Придется как минимум два вязать.

Слон громко зевнул и поднялся.

— Ладно, пойду спать. Раскиньте меж собой, кому на стреме стоять. Чтоб за этими… глаз да глаз.

* * *

Утром берег ожил. Ревели в тайге, захлебываясь визгом, пилы. Со стоном валились вековые кедры, и бревна, уже очищенные от веток и сучьев, с помощью рычагов бомжи скатывали на берег.

Махов возился по колено в воде, насколько хватало сил, стягивал бревна капроновыми путами, а, затянув, проверял на прочность. Стяжки держали намертво.

К полудню, когда поднявшееся в зенит солнце обогрело лучами землю, уткнувшись в глинистый берег, покачивался на волнах первый, внушительных размеров, плот.

Махов заканчивал со вторым. Работа близилась к концу, лес больше не требовался, и топоры стучали уже на берегу, очищая от коры и сучков длинные шесты.

Спустя еще один час последний плот был готов. Слон лично проверил его, прошелся вдоль и поперек, недоверчиво приглядываясь к бревнам — не гуляют ли под ногами? Попрыгал даже и, принимая работу, разрешил:

— Заносите вещи.

Скоро берег опустел, лишь обгоревшие головешки в кострище да белеющая рубленая щепа свидетельствовали о недавнем пребывании здесь человека.

По реке, ведомые неумелыми сплавщиками, медленно плыли плоты, неуклюже кружась на стремнине, по одному исчезая за поворотом…

* * *

Шли третьи сутки…