Золотой холм

— Этот вопрос я слышу уже третий раз за ночь, — сказал он. — И третий раз меня принимают за нечестивого духа.

— Неудивительно… Лионель, это вправду ты? — Лекад встал и взял его плечи, вгляделся в лицо. — Я слышал, будто тебе удалось избежать казни…

— Но не верил?

— Не знаю. С тобой ни в чем нельзя быть уверенным наверняка. Но я рад, что ты невредим, и рад тебя видеть, клянусь Перайной.

— Ты не представляешь, до чего приятно это слышать, — искренне сказал Нэль. — Немногие в этом мире мне рады. Ну, да я ведь не жаловаться сюда пришел, — он осторожно освободился от рук Лекада и полез в сумку. — Вот, сохрани это. Прошу. Это важно.

— Что здесь такое? — Лекад повертел перед глазами завернутый в сукно бумажный цилиндр.

— Все, над чем я работал почти десять лет, — ответил Нэль. — Прочитай, если будет время. Потом, позже, мы это обсудим.

— Когда это потом?

— Не знаю. Через неделю… через две. Но постарайся прочесть, хорошо?

— Ладно, — медленно сказал Лекад. — А куда ты собрался? Где ты сейчас живешь? Чем занимаешься?

— Здесь все написано, — Нэль указал на сверток. — А собираюсь я далеко. Очень далеко. Лекад! Помнишь, ты говорил, что боги меня испытывают?

— Помню. И что же?

— Ты был прав. Только это не боги. То есть, не Двенадцать. Это…

— Нэль! — Лекад не дал ему договорить. В его светлых глазах, всегда таких спокойных, мелькнула тревога. — Что ты задумал? Ради Двенадцати, скажи мне, что ты задумал? Это опять какая-то безумная затея?

— Безумная? Пожалуй, да, — Нэль улыбнулся и отступил на шаг, чтобы Лекад не мог дотянуться до него. — Но никто не пострадает на этот раз. Обещаю, Лекад. Никто.

— Нэль, постой… Объяснись…

— Объяснюсь. Потом, когда вернусь. А пока прощай.

И он спиной вошел в телепорт — четвертый за ночь. Силы его были на исходе.

На лесной поляне, за сотни лиг от Аркары, Тальеры и Рябинников, царила тишь да гладь. Ни ветерка, ни облачка в ясном небе. Но Нэль чувствовал приближение бури. То же чувствовали и деревья — притихшие, настороженные, они подступили ближе к одинокой избушке, встали вокруг плотным кольцом. То ли хотели защитить ее от бури, то ли сами искали убежища.

Нэль стоял на краю поляны, прижавшись щекой к омертвелой, холодной коре клена. Дерево промерзло до самого нутра, движение соков в нем остановилось — Нэль отчетливо это слышал. Впрочем, это была не смерть, а всего лишь сон. В его же теле билась жизнь, струились горячие жизненные соки. Но и до него стремился добраться мертвящий холод — заползал под полы балахона, в рукава и в широкий ворот. Слишком легкая одежда для первой зимней ночи, но Нэль не спешил в тепло. Прижавшись к уснувшему дереву, он смотрел на полоски света, которые пробивались сквозь ставни и мазками ложились на слегка припорошенную снегом землю. Он ни перед кем не хотел показывать свою усталость. Пусть никто не увидит его с дрожащими руками и сбившимся дыханием. Лучше еще немного померзнуть.

* * *

— На поляне кто-то есть, — тихо проговорила Марика. — Или чутье меня обманывает. Кто-то стоит, смотрит, а в дом не идет.

Арьель приподнялся на локте и вопросительно на нее посмотрел. После размолвки, случившейся между ними из-за баллады, они долго не разговаривали. Музыкант выбрал из груды шкур несколько приглянувшихся и перетащил их к очагу. Там и лег. Но сон к нему не шел. Мысли о Нэле не давали покоя. Слова Марики глубоко возмутили музыканта, но заставили и задуматься. Впрочем, он ведь и раньше знал, что жизнь мага не мед и не сахар. Недоброжелательные слова Марики заставили его только по-новому взглянуть на собственное возможное будущее. Какой уж тут сон…

— Ты о ком говоришь, Марика? Кто там стоит?

— А я почем знаю?

— Призрак?

Марика презрительно фыркнула.

— В такую ночь у призраков дела поинтереснее найдутся, чем стоять и пялиться на мою хибару. Человек это.

Человек! Арьель выбрался из-под шкур и сел на полу. Но не усидел на месте, вскочил и прилип к окошку, совсем забыв, что снаружи его закрывают ставни.

— Пойду погляжу, — Марика накинула на плечи меховой плащ и взяла со стола лампу.

Арьель потянулся за ней. Мало ли, что там за человек. Может, разбойник какой-нибудь. А Марика все-таки женщина.

Но она не пошла дальше порога. Подняла повыше лампу и крикнула во тьму:

— Эй, есть тут кто? Чего прячешься, подойди сюда. Не обижу, небось.

После молчания из темноты донесся ответ:

— Я и не боюсь.

Арьель так и ахнул, узнав этот хрипловатый голос. Через несколько секунд в круге света от лампы Марики возникла невысокая фигура в серых одеждах. Это был Нэль, и его так и колотило от холода. Губы его посинели, а снег на волосах и ресницах не таял.

— Чего в дом не идешь? Ждешь, пока бесы утащат?

— Зачем я им, бесам-то… — отозвался Нэль, силясь улыбнуться. Впору было сгребать его в охапку и тащить к очагу. — Так ты, значит, приглашаешь меня, Марика?

— Хватит дурака-то валять, — сердито сказала Марика. — Заходи.

Нэль вошел в избушку, успев мимолетно сжать плечо Арьеля.

— Спасибо, что впустила, — сказал он, стряхивая в волос снег.

— Дожидаться надо было, что ли, пока окоченеешь? Долго ты там стоял?