Золотой конвой. Дилогия

Красный, в которого промазал Медлявский, вдруг показался из-за дерева, растерянно вертя головой в шапке-ушанке. Медлявский спустил курок, карабин дернулся, и красный вскрикнув упал — наповал. Мелькнул еще один человек, правее, где у кедра под стволом ютилось две небольших ели, — туда тут же вколотил пару выстрелов из своего маузера прапорщик Эфрон. А потом случилось странное.

Из-за наклоненного кедра, который был побежден ветром, и держался только потому, что в падении зацепился за ветви стоявшего рядом товарища, из-за самых его полувывернутых из земли корней, вдруг выскочил человек, и коротко осмотревшись, с неимоверной быстротой помчался вперед по склону. Он бежал прямо на крепость, на земляной вал, с которого вели огонь Медлявский и его товарищи. Штабс-капитан отлично успел разглядеть волевое скуластое лицо, блестевшие лихорадочной отвагой глаза, красную ленточку на папахе…

Человек бежал, отбросив на ходу винтовку, доставая из кобуры револьвер, и шашка подвешенная к поясу отчаянно лупила его по ногам на каждом шаге. Хлопнули выстрелы со стены, — это стреляли солдаты Овчинникова. Снежные фонтанчики вздымались у самых ног бегущего, но он продолжал нестись, опережая кософронтальный огонь. Однако Медлявский, и Эфрон, были как раз во фронт бегуну, и значит, — жить ему оставалось ровно столько, сколько нужно чтобы нажать на спуск.

Медлявский коротко прицелился, и нажал на спуск. Курок карабина дернулся вперёд, и сухо щелкнул. Вот те на! В горячке последних секунд, он забыл, что только что выпустил последний патрон. Медлявский бросил взгляд направо, — Эфрон как раз возился, запихивая в один из своих маузеров обойму; — и у того, в пистолете-карабине с безразмерным магазином, все выстрелы вышли в самый неподходящий момент. Медлявский коротко шикнул себе в усы, и отбросив карабин, резко дернул из нагрудной кобуры свой «кольт», одновременно взводя курок.

А бегун на склоне, тем временем отчаянно заорав, с гимнастической ловкостью перескочил через заплывший ров, взбежал по валу, совсем уж каким-то неимоверным прыжком прыгнул вверх, зацепился за частокол, с натужным хеканьем взлетел на него, поставив ногу, — и, расправив руки, будто тигр — бросился на Медлявского.

Время как будто застыло на миг. Перед Медлявским мелькнуло перекошенное, со вздувшимися жилами, с прокушенной до крови губой, лицо красного, летящий где-то за ним на предохранительном ремне револьвер, который красный бросил, чтоб уцепиться за стену; его руки — со скрюченными будто когти пальцами, которыми тот собирался вцепиться в горло самому Медлявскому… Штабс-капитан вскинул руку с кольтом, но фатально не успел. Красный влетел в него как паровоз. Оба свалились на землю, — красный сверху, а Медлявский вниз, так что из него выбило дух. Кольт в распластанной по земле руке, бесполезно громыхнул, посылая пулю неведомо куда. На секунду перед глазами Медлявского оказалась макушка красного, украшенная густой копной темно-русых волос, с которых слетела папаха. Вот по этой самой макушке, Медлявский и засадил что есть мочи рукоятью пистолета. Он сам бы не мог сказать, почему именно ударил, а не выстрелил. В этом было что-то звериное, — более древнее, чем голос разума, который посоветовал бы ткнуть ствол в бок, и нажать на спуск. Нет, — отмахнуть, ударить! Супостат от удара как-то странно вякнул, хватка его обмякла. Медлявский еще раз сунул тому по голове рукоятью, — на этот раз угодил по скуле. И противник свалился с него тяжелой кучей.

Эфрон тем временем перехватив в левую руку недозаряженный Маузер, выхватил из кобуры второй, и подскочив направил дуло в голову шустрому краснопузому.

— Нет! — Рявкнул Медлявский — привставая на локте, и загораживая бесчувственного человека рукой. Он уже успел разглядеть на рукаве поверженного врага несколько красных полосок. Это был командир, или как они сами себя называли «краском». — Это начальник! В плен гада!

Эфрон помог Медлявскому подняться, и тот вертя головой, и держась рукой за помятое горло — хватка у красного была стальная — просипел ближайшим солдатам.

— Парни! Вяжи этого поводом! Отвечаете головой!

Двое бросив стрельбу через частокол, навалились на красного, и начали крутить тому руки. Медлявский тем временем, продолжал раздавать приказы.

— Эфрон, — на позицию! Гарткевич — сюда пулемет! Гущин — оставайся на своей стене; следи в оба!

Эфрон подвинулся обратно к частоколу, и незамедлительно в кого-то пальнул. Гарткевич, с пулеметом наперевес, протиснулся мимо испуганных стерноженных лошадей, и пробежал по двору к стене. Медлявский поднял руку с кольтом, в пистолете что скрипнуло металлом о металл, — он машинально подхватил вывалившийся из шахты в рукояти магазин; видно когда лупил по чугунной башке красному, случайно стронул магазинную защелку на пяте рукояти. Штабс-капитан заправил магазин с толстобокими патронами обратно в кольт, и снова шагнул к частоколу.