Золотой миллиард [СИ]

Прошло некоторое время, прежде чем я разобралась в панели управления: от волнения кнопочки путались, и дверь открываться отказывалась. Когда створка, наконец-то, бесшумно отъехала, я вздохнула с облегчением, мечтая скорее управиться с почтовым роботом (а больше ко мне никто не приходил) и вернуться к голограммам.

Но на площадке перед дверью стоял человек. Я успела заметить неясную фигуру в черной синтетической куртке, а потом меня ударили по лицу. В голове взорвалось ярко-красными искрами. Меня облили липкой, пахнущей бензином, жидкостью и поднесли к волосам зажигалку. Тело вспыхнуло сначала огнем, потом непереносимой болью. Помню, что я кричала. Помню, что возникший ниоткуда робот окутывал меня одеялом, туша огонь, впрыскивал под кожу медикаменты. А потом вдруг стало хорошо, и я провалилась в холодную темноту…

Очнулась я в тумане тупой боли. Кожу то и дело покалывало — тонкие иглы вводили в вены лекарства, механические пальцы накладывали на раны неприятно пахнущий гель, лишенный эмоций голос возле самого уха тихо пояснял:

— Постарайтесь немного полежать неподвижно, пока мы закончим пластику кожи. Будет слегка неприятно, но не более.

— Идиоты. Если бы не почтовый робот… — шипел возле моей восстановительной капсулы Сташек. — Элита работает на них целыми днями. Мы создали для этих скотов дешевую еду, а они наши семьи…

В голове медленно проползла мысль, что даже рядом с моей капсулой Сташек не может успокоиться, думает только о себе. Не может дать мне немного тишины…

— Пойми и ты их, — ответил чей-то ровный голос. Краем глаза я видела похожую на человеческую фигуру в обтягивающем комбинезоне и шишковатую уродливую голову. Инопланетянин. Хотя кто еще инопланетянин на этой проклятой планете? Я? Или он? — Они от твоей еды мрут как мухи. И смерть их далеко не легкая…

— Это был эксперимент. И они это знали. Не моя вина, что эти лентяи не могут заработать иначе. Они дармоеды, понимаешь? Чем их меньше, тем, по сути, лучше…

— Это неэтично, друг мой.

— Плевать я хотел на твою этику! Не умеют жить, пусть умирают. Вот она, этика мегаполиса! Губернатор просил меня каким-то образом урегулировать проблему с нищетой, я это сделал, чего еще вы от меня хотите?

— На нижних слоях сложный мир, Сташек. Но мир. Мы не можем его вот так просто уничтожить.

— Это еще почему?

— Потому что они только кажутся беззащитными, но таковыми не являются. И поэтому между нами было негласное перемирие — мы их не трогаем, они нас не трогают. Дешевая, и, заметь, безопасная пища входила в условия этого перемирия. А из-за тебя началась война.

— Я могу просто перетравить их всех, как тараканов, за один день… после того, как они осмелились напасть на мою жену…

— Нет, Сташек. Ты — элита, и, поверь мне, мы все высоко ценим твои заслуги. Но на данный момент мы не в силах гарантировать твою безопасность и безопасность твоей семьи на Илизоре. Поэтому просим на время покинуть нашу планету.

— Из-за отребья? — голос Сташка сорвался на незнакомый, обиженный визг. — Они же низкоинтеллектуальны, они же лишние…

— Мне очень жаль, но они граждане Илизора. А граждане лишними не бывают.

— Ты идеалист, Рений. И ты променял мой интеллект на каких-то…

— Я никого ни на что не променял. Ты ведь знаешь, как дорого мне пришлось заплатить элите за возможность получить тебя и твои знания. Но у меня нет другого выхода, Сташек, и у тебя, на самом деле, тоже. Ты до сих пор не понял? Даже если я заставлю всю систему безопасности защищать тебя и твою жену, они до вас доберутся, а по дороге положат кучу моих людей. Я не могу этого позволить. Потому вам лучше уехать. И в твоих интересах, в интересах твоей семьи, не сообщать никому, куда вы направляетесь. И знак элиты на время спрячь. Помни, тебя не должны найти.

— Так просто разорвите контракт и отпустите меня?

— Этого никогда не будет! Мы слишком дорого за тебя заплатили, чтобы так просто отпускать. И мы слишком хорошо знаем, на что способен твой интеллект. Все слегка успокоятся, и ты вернешься.

— Бог мой!

Зеркало шокировало. В нем отражалась блондинка с золотыми упругими локонами, фарфоровой кожей без единого изъяна и голубыми кристально чистыми глазами. Ко всему прочему прилагались тонкие правильно очерченные брови, высокие скулы, пушистые, больно смахивающие на искусственные, ресницы и пухлые губы. От прошлой меня не осталось и следа. Даже форма носа и очертания подбородка стали другими.

— Бога нет, моя дорогая. Его создала больная фантазия людей, лишенных интеллекта, — холодно сказал Сташек. — Правительству Илизора дорого далось твое лечение, новую же внешность я тебе сам подбирал. И кожа синтетическая, последние разработки, стареть и покрываться морщинами не будет.

— Барби… — тихо прошептала я.

— Что? — переспросил Сташек.

— Ничего…

Я не стала объяснять мужу, что прошлая я имела в себе некую загадку… изюминку, наверное. А то, что смотрело на меня из зеркала… искусственное оно и есть искусственное. Но лучше это, чем шрамы от ожогов на всю жизнь и слепота. А другого, если бы не связи мужа, я бы не получила. Люкс для жены представителя элиты.