Золотой петух. Безумец

— Нет… нет… это был не сон, я видел своими глазами… у меня даже осталось в руке золотое перо… посмотри, посмотри, оно все в крови… еще не успело обсохнуть.

Он протянул руку, чтоб показать мне золотое перо, но в руке у него ничего не было. Тут он опять впал в беспокойство, страшно разволновался, потом мало-помалу успокоился. Вдруг как задрожит всем телом, лицо у него перекосилось, вскрикнул последний раз: «Мой дом разорен», — и испустил дух…

Рассказ госпожи Мариам взволновал всех: Рипсиме и Гаяне не могли сдержать слез; глядя на них, заплакали и гостьи.

— Что это за «золотой петух»? — спросила одна из них.

— Он приносит счастье нашему дому, мы ему обязаны нашим богатством, — ответила госпожа Мариам, которая была суеверна не меньше, чем ее покойный муж. В семье Масисяна все, кроме Стефана, свято верили в «золотого петуха».

— Это верно, — подхватила пожилая гостья, — счастье каждого дома бывает связано с какой-нибудь таинственной силой. Когда оно покидает дом, то уносит с собой его счастье. Я знала в нашем городе одного человека. Рассказывали, что у него в доме жила змея. Каждый вечер она оставляла перед своим гнездом чесночную шелуху; домочадцы собирали ее, прятали, а к утру шелуха превращалась в золотые монеты. Однажды кто-то из домочадцев обрубил хвост маленькому змеенышу. Змея разгневалась и навсегда покинула этот дом. Лишившись золота, семья скоро обнищала.

Госпожа Мариам и гостьи долго говорили о всяких счастливых и несчастливых приметах, и время шло незаметно. Затем они снова вернулись к обстоятельствам загадочной смерти хозяина.

— Что же сказал врач, когда он на другой день освидетельствовал тело покойного? — спросила одна из женщин.

— Сказал, что он умер от паралича сердца, — ответила госпожа Мариам.

— Провалиться бы всем докторам, что они понимают в этих делах…

Глава седьмая

Больше пяти лет отсутствовал Микаел и наконец вернулся в дом Масисяна. Все это время он жил в Москве, но ежегодно посещал Нижегородскую ярмарку, несколько раз ездил в Марсель, побывал и в других европейских городах.

Его появление в доме Масисяна вызвало такое же любопытство, как и много лет назад, когда он мальчиком впервые переступил порог этого дома.

Но тогда он был неотесанным и неуклюжим, каждое его слово, каждый жест вызывали смех, а теперь его нельзя было узнать. Воспитанный, образованный, просвещенный, он держался с достоинством и невольно внушал симпатию и уважение.

Многое изменилось и в доме Масисяна за эти пять лет: госпожа Мариам заметно постарела, горе и заботы иссушили ее; Гаяне своим видом напоминала пожилую монахиню, для полноты картины только не хватало черного одеяния и четок; Рипсиме еще больше расцвела и превратилась в стройную, красивую девушку; свойственная ей в детстве строптивость уступила место женственной мягкости. Она была в том счастливом возрасте, когда влюбляются и хотят быть любимыми. В остальном все в доме было по-старому, недоставало только хозяина.

Прошла неделя со дня приезда Микаела. Все это время он редко бывал дома, и домочадцы Масисяна почти не видели его. Целыми днями он занимался делами покойного. Рано утром выходил из дома и возвращался поздно ночью настолько утомленный, а подчас в таком раздраженном состоянии, что избегал разговоров. Микаелу отвели комнату Стефана. Всякий раз, когда он приходил домой, госпожа Мариам заглядывала к нему и нетерпеливо спрашивала:

— Ну что вам удалось сделать?

— Пока еще ничего… — неизменно отвечал он.

Как-то вечером он принялся писать Стефану подробное письмо:

«Дела вашего отца, как я и предполагал, оказались в плачевном состоянии: лавки почти пустые, все более или менее ценные товары похищены. И знаете, чьих рук это дело? Наиболее доверенных приказчиков вашего покойного отца.

Они воспользовались благоприятным моментом — его скоропостижной смертью — и расхитили все его состояние.

Я никого не обвиняю; ага часто повторял мне, что „умный человек непременно будет воровать“, он считал воровство одним из главных источников существования. Он сам же воспитал своих приказчиков ворами, ловкими и прожженными ворами, и не понимал того, бедняга, что оружие, которое он ковал против других, в один прекрасный день обернется против него самого.

Я встретился с немалыми трудностями, прежде чем мне удалось привести в порядок расстроенные дела вашего отца. Иные дела так запутаны, что вряд ли вообще удастся их распутать. Вся беда в том, что тут налицо уголовное преступление и, если его раскрыть, многих придется упечь в Сибирь, а это и вам и мне, я думаю, не доставит большого удовольствия.