Золотой раб

– Конечно, – спокойно ответил он. – Не бывает свободных и несвободных; нас всех несет, как увядшие листья, от несчастного начала к нелепому концу. Не я говорю с тобой сейчас; звуки, исходящие из моего рта, созданы случаем и колеблются в границах причинности и природного закона. Поистине, мы все рабы. Единственная разница между благородными и подлыми.

Он сложил руки и прислонился к косяку.

– То, что ты сделала, доказывает, что ты из благородных, – сказал он. – Если бы мы вернулись в Рим, я бы освободил тебя, лжесвидетельствовал бы в сенате, если понадобится, чтобы спасти тебя от закона. Я бы дал тебе денег и твой собственный дом в Греции.

– Ты пытаешься подкупить меня? – гневно спросила она.

– Может быть. Но это позже. То, что я предложил, добровольный дар, независимо от того, останешься ли ты с кимвром или нет, конечно, если мы оба каким-то образом вернемся в Рим. Я сделаю это по собственному желанию, потому что мы с тобой люди одного сорта, ты и я, а такие, как мы, всегда одиноки.

Он улыбнулся.

– Конечно, если ты хочешь убедиться…

Она выхватила кинжал.

– Убирайся! – крикнула она.

Флавий поднял брови, но вышел. Фрина захлопнула за ним дверь. Она сжала руки. Потом яростно сорвал тунику и умылась.

Закутавшись в плащ, она снова вышла. Теперь она была спокойней – внешне; в глубине мрачно гудел какой-то незнакомый язык. Солнце садилось, мачта покачивалась в небе. Тьёрр сидел на бочонке под ютом, топал и поднимал украденную чашу. Повсюду толпились люди, кричали, пили вино, которое лилось из бочек, и палуба, недавно красная от крови, стала пурпурной от вина. Фрина содрогнулась и плотней завернулась в плащ. Предстоящей ночью будет править Кирка. [Кирка, или Цирцея, – в греческой мифологии могущественная колдунья. – Прим. пер.]

Она посмотрела на корму. Флавия окружила небольшая группа людей. Она узнала Деметрия, молодого Квинта, двух или трех других. На мгновение она испугалась. «Но… что могут сделать несколько невооруженных недовольных?» – презрительно подумала она.

Она прошла вперед. Из-под закрытого люка слышались какие-то странные звуки – что это? О, конечно, экипаж и несколько более робких рабов с этой галеры внизу прикованы к скамьям гребцов.

Тьёрр крикнул ей:

– Эй, девушка щита. Выпей со мной. Ты это заслужила!

Фрина пошла к нему. По пути один человек попытался схватить ее. Тьёрр небрежно метнул молот. Человек закричал и отскочил, сжимая пальцы босых ног.

– Следующий обидевший мою девушку получит в грудь, – без гнева сказал Тьёрр. – Принесите мне назад мой молот.

Фрина взяла чашу, в которую он зачерпнул из бочки вина. Она держала чашу обеими руками, балансируя на качающемся корабле. Неразбавленное вино пьют варвары, подумала она; но в море пресная вода ценней. Она посмотрела на сидящих вокруг нее косматых людей и спросила:

– А не будет драк? Они могут вывести из строя, когда нам понадобятся люди.

Тьёрр показал на ящик за бочкой.

– Все оружие, кроме нашего, здесь, – сказал он. – А я просижу здесь всю ночь. Я знаю об этом таракане Флавии, малышка. Будь я вождем, он давно был бы кормом рыб.

– Неужели жизнь тебе дороже чести? – сердито спросила она.

– Наверно, нет. Но у меня дома три маленьких сына. Самый младший едва начинал ходить на кривых ножках, когда я уехал. Есть моя женщина, конечно, если она еще снова не вышла замуж, и… И вообще было бы горько умереть, не выпив еще раз воды из Дона.

Тьёрр выпил вино и зачерпнул еще.

– А ты куда пойдешь? – спросил он.

Фрина посмотрела на восток, откуда на крыльях ветра подступала ночь.

– Не знаю, – сказала она.

– Хм? Но ведь ты говорила о Египте…

– Возможно. Может быть, в Александрии… Оставь меня в покое!

Фрина ушла от него и по лестнице поднялась на нос.

Здесь она сидела долго. Никто не пройдет мимо Тьёрра, она может быть одна. Внизу на главной палубе сцена с каждым часом становилась все более дикой и шумной; в свете факелов и очага девушка видела пирующих, как будто сам ужасный Пан явился на море. Оставался маленький уголок цивилизации на корме за ютом, где Флавий и его товарищи грели руки у жаровни и пили так медленно, что она вообще не была уверена, что они пьют.

Луна словно летела по небу, бледная среди быстро бегущих облаков. В ее свете чуть виднелись идущие с запада волны, еще невысокие, но с шапками пены на черных вершинах. И ветер гудел громче, чем раньше.

Фрина сидела под фальшбортом и понемногу пила из чаши, чтобы согреться. Не время думать о своих бедах. Надо выбрать дорогу.

И какая у нее может быть дорога?

Когда они обдумывали, куда идти на захваченном корабле, у нее на мгновение мелькнула мысль: может, Антиной еще в Александрии; может, она сумеет найти его. Слишком долго он целовал ее только во сне. Она вспомнила, когда в последний раз проснулась, зовя его по имени. И неожиданно поняла, что уже много месяцев не видела во сне его лицо… Она также поняла, что на самом деле и не видела его во сне. Сейчас она даже не может вспомнить его лицо, оно расплывается; у него был прямой нос и серые глаза, но это только слова.