Золотой шут

Я сидел и молчал, уговаривая себя, что еще не поправился, что долгие дни, проведенные в холодной тюрьме, исцеление Силой, восстановление прежних шрамов и холодная отстраненность Шута полностью опустошили меня. Поэтому я дрожал, мой голос пресекся и меня охватила полная растерянность – столь тщательно оберегаемый секрет раскрыт. На меня обрушился мрак, даже эльфийская кора не приносила такой пустоты и ужаса. На глаза навернулись слезы. Быть может, если не моргать, они не прольются. Быть может, если я буду сидеть неподвижно, слезы сами высохнут.

Над чайником поднялись клубы пара, и Дьютифул подошел к камину. Я торопливо вытер глаза рукавом. Принц вылил кипящую воду в сосуд с травами и вернулся к камину.

– Моя мать рассказала мне, – негромко заговорил он, не оборачиваясь. Очевидно, мне не удалось его обмануть, и теперь он всячески делал вид, что ничего не замечает. – Они с Чейдом ужасно переживали из-за того, что не могли вытащить тебя из тюрьмы. Они все время спорили и никак не могли договориться. Мать твердила, что отправится в тюрьму и заберет тебя оттуда. Чейд отвечал, что она не должна так поступать, поскольку это подвергнет меня серьезной опасности. Тогда мать заявила, что намерена рассказать мне, кто умирает в тюрьме за меня. Чейд попытался возражать. А она сказала, что время пришло – я должен знать, что такое стать Жертвенным для своего народа. Потом они попросили меня уйти и продолжили спорить. – Дьютифул поставил чайник обратно на огонь, вернулся и сел напротив меня.

Я не мог заставить себя посмотреть ему в глаза.

– Ты знаешь, что она имеет в виду, когда называет тебя Жертвенным? Ты знаешь, как моя мать к тебе относится? – Дьютифул подтолкнул хлеб ко мне. – Тебе нужно поесть. Ты выглядишь ужасно. – Он набрал в грудь побольше воздуха. – Когда она называет тебя Жертвенным, то имеет в виду, что ты – законный король Шести Герцогств. Вероятно, она так думает с того самого дня, как мой отец умер… или превратился в дракона.

Тут я посмотрел на него. То, что Кетриккен рассказала ему все, потрясло меня до глубины души. Я покосился на Олуха, дремлющего возле огня. Принц проследил за моим взглядом, но ничего не сказал, однако Олух неожиданно открыл глаза и повернулся к нему.

– Какая гадкая еда, – заметил принц, обращаясь к Олуху. – Как ты думаешь, тебе удастся найти на кухне что-нибудь получше? Каких-нибудь сладостей, например?

На лице Олуха расплылась широкая улыбка.

– Я знаю, что у них есть, и могу принести. Сушеные ягоды и яблочный пирог. – Он облизнул губы и встал.

Я с удивлением обнаружил, что на его куртке спереди красуется вышитый олень – герб Видящих.

– Отправляйся тем же путем, каким мы сюда пришли, пожалуйста. Важно, чтобы ты это помнил.

Олух со значением кивнул.

– Важно. Да. Я помню. Я уже много времени знаю. Пройти сквозь красивую дверь; вернуться через красивую дверь. И только когда никто не смотрит.

– Хорошо, Олух. Прямо не знаю, что бы я без тебя делал. – В голосе принца я уловил удовлетворение и что-то еще.

Не снисходительность, но… Да, я понял. Гордость обладания. Он говорил с Олухом, как охотник со своим лучшим волкодавом.

Когда дурачок ушел, я спросил:

– Ты сделал Олуха своим слугой? Открыто?

– Если мой дед мог сделать шутом тощего мальчишку-альбиноса, почему бы мне не взять на службу дурачка?

– Ты не позволяешь слугам над ним смеяться? – поморщившись, спросил я.

– Конечно нет. Ты знаешь, что Олух неплохо поет? У него довольно странный голос, но он не фальшивит. Я не таскаю его за собой постоянно, но его видят рядом со мной и больше не решаются дразнить. К тому же я могу незаметно для всех обратиться к нему, и Олух вовремя оказывается там, где нужно. – Дьютифул кивнул, довольный собой. – Мне кажется, сейчас он стал счастливее. Олух научился получать удовольствие от горячей ванны и чистой одежды. И я дарю ему простые игрушки, которые его радуют. Только одно меня тревожит. Женщина, помогающая Олуху следить за собой, сказала мне, что знала лишь двоих таких, как он. Она утверждает, что люди вроде него долго не живут и что Олуху осталось совсем немного. Как ты думаешь, это правда?

– Понятия не имею, мой принц.

Я обратился к нему так, совершенно не подумав. Он ухмыльнулся.

– А как мне следует тебя называть? Благородный кузен? Лорд Фитц Чивэл?

– Том Баджерлок, – сумрачно поправил я.

– Конечно. И лорд Голден. Честно говоря, мне гораздо легче признать в тебе Фитца Чивэла, чем лорда Голдена в разноцветном костюме шута.

– С тех пор прошло много лет, – сказал я, стараясь скрыть охватившую меня печаль. – Когда королева решила поведать тебе все семейные тайны?

– В ту ночь, когда мы тебя исцелили. Она провела меня по потайным ходам в твою комнату, и мы всю ночь оставались рядом с тобой. Она говорила очень долго. Без шрамов ты стал похож на моего отца – так она сказала. Иногда, глядя тебе в глаза, я видел отца. Она не успела поведать мне твою историю за один раз. Мать провела со мной три долгих вечера. И все это время сидела возле твоей постели и держала тебя за руку, а меня посадила на пол. И больше никого не пускала в твою спальню.