Золотой шут

– Привыкай. А если Сивила вновь начнут шантажировать и заставят шпионить за тобой?

– У него не осталось никого из близких. – Дьютифул замолчал и пристально посмотрел на меня. – Знаешь, я так и не попросил у тебя прощения и не поблагодарил. Я послал тебя на помощь Сивилу, не думая о том, какому риску ты подвергаешься. И ты спас жизнь моего друга, хотя тебе самому он не слишком нравится. И едва не умер, помогая ему. – Он склонил голову набок. – Как я могу тебя отблагодарить?

– В этом нет нужды. Ты мой принц.

Его лицо застыло. И когда он произнес следующую фразу, мне показалось, что устами Дьютифула говорит Кетриккен.

– Так мне не нравится. Мы отдаляемся друг от друга. Я бы предпочел, чтобы мы оставались просто кузенами.

Я внимательно посмотрел на него и спросил:

– А ты думаешь, это что-нибудь изменило бы? Я отказался бы помочь твоему другу, если бы мы были «просто кузенами»?

Он улыбнулся и удовлетворенно вздохнул.

– Мне до сих пор не верится, что все это правда, – тихо проговорил он и виновато улыбнулся. – Нам с Олухом не следовало сюда приходить. Чейд нам запретил, как, впрочем, и пытаться заниматься с тобой Силой, пока ты не окрепнешь. Я не собирался тебя будить, мне лишь хотелось еще раз взглянуть на твое лицо. А когда я заметил шрамы, то наклонился слишком близко.

– Я рад, что ты пришел.

Разноречивые чувства раздирали мне душу. Смущение и радость. Как странно, когда тебя любят только за то, кто ты есть. Поэтому я испытал облегчение, когда вернулся Олух, который плечом распахнул потайную дверцу, поскольку руки у него были заняты. Он задыхался после подъема по крутой лестнице, однако его глаза радостно сверкали, когда он водрузил на стол такой огромный пирог, что его хватило бы на двенадцать человек.

Я вдруг понял, что никогда не видел Олуха таким довольным. Маленькие редкие зубы и широкая улыбка делали его похожим на веселого гоблина. Если бы я не знал его так хорошо, то выражение его лица показалось бы отталкивающим, но я увидел, как они с принцем обменялись заговорщицкими ухмылками, и улыбнулся им обоим.

Водрузив пирог на середину стола, Олух отодвинул мои тарелки в сторону и, что-то напевая, принялся наводить порядок. Я узнал припев его песни Силы. Исчезла мрачность маленького обиженного человечка. В руках у него я увидел нож, которым он разрезал пирог на огромные порции. Я купил этот нож в тот жуткий день, когда убил трех человек и получил тяжелое ранение. Значит, кто-то передал покупки Олуху. Принц нашел чистые тарелки, и Олух с довольным видом плюхнул на них по громадному куску пирога. Однако он всячески оберегал свою новую одежду, стараясь ее не испачкать, и ел с аккуратностью юной леди, впервые попавшей на бал в новом наряде. Мы прикончили огромный пирог, и в первый раз за много дней еда не показалась мне отвратительной.

XXIII Разоблачения