Золотой Стриж

- Ты пожалеешь, ещё как пожалеешь, - тихо бормотал ящер, всё крепче сжимая рукоятку парализующего станера, прихваченного им из комнаты этажом выше. - Я буду медленно откусывать от тебя кусок за куском. Твои кости будут восхитительно хрустеть у меня на зубах, - твердил он, всё больше и больше распаляя своё воображение картинами кровавой расправы. Прошло не больше пяти минут с тех пор, как хищник затаился на лестнице в ожидании своей жертвы. Но ему казалось, что в засаде он сидит уже несколько часов. - Сейчас, вот сейчас, появится этот вонючий волосатый и жалкий человечишка. Ему просто некуда деваться, у него нет другого выхода. Выход! Второй выход, через рабов! - гордец застонал от досады. Воображение услужливо нарисовало картинку, как его обидчик спокойно уходит, а потом похваляется своими подвигами. Необъятный гнев вытеснил все мысли и чувства, кроме желания убить, уничтожить, разорвать!

Обезумевшая от ярости рептилия ринулась вперёд. Двери, закрывающие вход на этаж, распахнулись, чуть не слетев с петель. Ящер нёсся по коридору в диком стремлении прикончить всякого, кто попадётся на глаза. Его сильно занесло при повороте направо, и он со всего размаху врезался в чёрную дверь, за которой располагалась комната для экспериментов над пожирателями шуэ. Удар оказался такой силы, что в металле, из которого она была сделана, появилась огромная вмятина, и дверь слегка повело. Оглушённый хищник привалился к ней, тяжело дыша и пытаясь прийти в себя.

В образовавшуюся узкую щель протиснулось лезвие ножа и глубоко вонзилось в тело ящера. Вид собственной крови только ещё больше подстегнул ярость разгневанной рептилии. Если прошлый противник нанёс удар только по самолюбию, то новый враг оставил довольно болезненную рану. Глаза налились кровью, сейчас Младший клана совершенно не походил на представителя разумной расы. В нём проснулся дикий зверь, вытеснивший все доводы рассудка и требовавший только кровавой жертвы.

Если бы он только вспомнил о нравоучительном наставлении Старшего всегда закрывать замок! Припомнил бы, что подопечный получил сегодня новый экспериментальный образец шуэ! Возможно, тогда не случилось бы непоправимого. Но ярость туманила мозг. Он открыл замок и рванул на себя дверь. Но вместо ожидаемой покорной жертвы на него неожиданно напал другой хищник. Это существо не походило ни на человека, ни на ящера. Причём жажда крови и большое количество шуэ сделали Тарка ещё более безумным, чем рассвирепевшая рептилия. Он бил и бил ножом с такой силой, что каждый раз легко пробивал толстую шкуру растерявшегося и ещё оглушённого предыдущим ударом Младшего клана. Молодой глупец, пожалуй, испугался первый раз в жизни, он лихорадочно нажимал на станер в надежде парализовать напавшее на него существо, в котором от человека осталось очень и очень мало.

Тарк чуть отступил назад и смахнул пот со лба испачканной в крови ладонью. Затем поднёс руку к лицу и глубоко вдохнул чуть сладковатый дурманящий запах. Кровь была не только его новой жертвы, но и его собственная. Несколько раз рептилия делала отчаянные попытки обороняться, беспорядочно отмахиваясь когтистой лапой. Теперь одна длинная рваная рана пересекала лицо человека от уха до уха, а вторая выглядела гораздо страшнее - она пришлась на рёбра и живот.

Но Тарк не обращал на них никакого внимания. Обычный человек давно бы умер, или хотя бы потерял сознание от болевого шока, но на его нервную систему, взвинченную действием наркотика, ни боль, ни заряд станера просто не оказывали никакого действия. Запах крови пьянил, и каждый раз, когда нож вонзался в тело лежавшего уже без движения ящера, он испытывал величайшее наслаждение.

Шуэ являлся новейшей разработкой нарколаборатории рептилий. С ним связывались просто грандиозные планы. Новый наркотик являлся вытяжкой из травы шуэ, росшей на древней планете Шаташ, прародине расы хищных рептилий. Самцы употребляли её для приведения себя в боевое безумие в период брачных игр. Она вызывала дикий прилив ярости, но в тоже время значительно усиливала регенерацию.

На людей шуэ не оказывала никакого действия, разве что вызывала лёгкую эйфорию. Всё резко менялось, если человеку одновременно с вытяжкой из травы вкалывали особо обработанные гормоны рептилий. Под их совокупным влиянием человек переставал осознавать себя человеком, он начинал мнить себя ящером, причём в самый агрессивный для рептилий период, в сезон брачных игр. Безудержная ярость просто разрывала наркомана изнутри и требовала немедленного выхода. Требовалась жертва, чтобы её кровь и боль хоть как-то утихомирили невыносимую жажду убийства. Каждый удар ножа, достигший своей цели, вызывал огромнейшее, ни с чем несравнимое наслаждение.