Золотой тюльпан. Книга 2

— Кое в чем — да, но во многом — нет. Он по-прежнему напивается, чтобы досадить мне или избавиться на время от скуки. Я несколько раз обыскивала его комнату в поисках тайника спиртного, но без всякого успеха.

— Возможно, он в другой комнате.

Алетта покачала головой.

— Ничто не заставит Константина покинуть убежище, которое он создал для себя. Некоторые из его друзей — те, с которыми он раньше охотился, состязался, плавал — постоянно приходят по двое-трое в надежде повидаться с ним. Они забираются на забор, приводя в ярость Йозефа и собак, приставляют ладони к губам и кричат Константину, призывая его отказаться от отшельничества. Он не слышит их, так как его комнаты на другой стороне, да если бы и слышал, это ничего не изменило бы. У него появились глупые опасения. Например, будто самые верные и решительные из его друзей соберутся как-нибудь вместе и вломятся в дом, чтобы добраться до него.

— А это возможно?

— Нет. Они бы уже давно сделали это, будь у них такое желание. Я думаю, они приходят просто приободрить его и показать, что для них он остался прежним, надеясь, что, в конце концов, он преодолеет свой ненужный стыд из-за увечья.

— Мне нравится их отношение к другу.

— Мне тоже, хотя ему всегда не по себе, если он знает, что они у ворот. Он сидит с подзорной трубой, словно моряк, осматривая из окна сад. Как-то ночью он перебудил весь дом своими криками и звоном колокольчика. Когда мы вбежали к нему в комнату, он сказал, что его друзья ходят с фонарями между дальних деревьев, но, конечно, там никого не было. Он проделывал такое дважды. Сейчас я велела Саре оставаться в постели по ночам, и только мы с Йозефом приходим на звонки.

— Это случается, когда он пьет?

— Вполне возможно.

Франческа с Алеттой вошли в кухню. Сара отправилась в Делфт за покупками, так что они могли беседовать наедине. Алетта налила два стакана молока и отрезала по кусочку только что испеченного торта с сушеными яблоками, абрикосами и изюмом, залитого карамелью и посыпанного миндалем сверху.

Франческа передала сестре золотой браслет от тети Янетье, и Алетта, придя в восторг, тут же примерила его.

— Какая прелесть! — Она вытянула руку, восхищаясь украшением на запястье. — У тебя точно такой же?

— Нет, — Франческа показала свой. — На всех трех разный узор.

Алетта удовлетворенно кивнула.

— Тетя Янетье всегда присылала нам чудесные подарки. — Она осторожно сняла браслет с руки и положила его в небольшую шкатулку. — Я не могу надевать его во время работы.

— А есть в этом доме время, когда ты не работаешь?

Алетта тихо рассмеялась.

— Только, когда сплю. Расскажи мне все домашние новости.

Франческа колебалась, рассказывать ли ей о своей ужасной истории, когда у сестры и без того полно собственных трудностей. Но рано или поздно Алетте все равно придется узнать, а сейчас существовала уверенность, что они одни, и им никто не помешает. Она начала с хороших известий о том, что руки Хендрика не пострадали, и описала свадьбу Греты. Затем последовало описание несчастного обеда, в доме Людольфа, ужасного открытия о власти этого подлого человека над их отцом и брачном контракте, который Хендрик был вынужден подписать, и, наконец, о том, почему она не смогла присутствовать на помолвке сестры.

Рассказ Франчески потряс Алетту. Она горестно причитала над несчастьем, выпавшим на долю отца и сестры.

— Но… Питер, — произнесла она, наконец, — ты… и… Питер. Разве он не может ничего придумать?

— Я провела пять чудесных дней с ним в Харлем-Хейсе, — сказала Франческа, — и у него есть кое-какие планы, как можно было бы выпутаться из этой ужасной ситуации. — Она ни слова не произнесла об Италии. Алетта находилась в таком потрясении, что было бы жестоко добавлять ей волнений и печали, сообщив, что, возможно, их ожидают долгие годы разлуки.

Зазвонил колокольчик Константина, и Алетта машинально поднялась с места.

— Я вернусь через секунду, — пообещала она.

Подходя к комнате Константина, девушка услышала звуки лютни. В последнее время они иногда импровизировали вместе: — Алетта играла на клавикорде в прихожей, а Константин на лютне или виоле — у себя. Он играл одинаково хорошо на обоих инструментах и обладал неплохим голосом, но до сих пор она слышала его пение только во времена запоев.

— Садись и слушай, — весело сказал Константин, едва Алетта вошла в комнату. — Я сочинил новую мелодию и набросал ее на бумаге. Позже ты аккуратно перепишешь ее.

— Пришла моя сестра, и я не могу оставить ее, но я открою обе двери, и она сможет послушать внизу, пока я буду здесь, — Алетта проговорила всю фразу на едином дыхании, чтобы он не успел прервать ее.

Константин нахмурился, явно недовольный.

— Как долго она пробудет здесь?

— Примерно еще часа два.

После небольшого молчания он сказал:

— Она должна оставаться внизу у лестницы.

— Я передам ей.