Золотой тюльпан. Книга 2

— Довольно скоро. — Алетта знала, что Йозеф приготовил также дерево и для костылей, но для Константина, как и для его родителей, будет лучше, если они сделают это сами. — Но я не могу сказать, что ваш сын согласится на это. Ему еще нужно время. Я не отдам ему протезы до тех пор, пока полностью не буду уверена, что момент выбран правильно.

Во время своей речи Алетта гадала, как гер де Вер воспримет то, что она отдает распоряжения, но он не возмутился ее настойчивому тону. — Мы оставляем все на ваше усмотрение, а я тем временем позабочусь, чтобы доставили самые лучшие костыли, какие только я смогу найти. Каковы размеры?

— Вот, у меня все записано. — Алетта вытащила из кармана листок бумаги и подала его геру де Веру. Он поблагодарил девушку и, обняв за плечи все еще рыдающую жену, повел ее к карете.

Ночью Константин напился до бесчувственного состояния, и два дня после этого ему было плохо. Мрачный и раздражительный, впав после визита родителей в состояние полной апатии, он не находил терпения ни для карт, ни для триктрака. Незаконченную партию в шахматы на столике возле него он сбросил на пол, едва Алетта заикнулась, не доиграть ли ее. Она видела, что Константин вновь замкнулся в себе и вернулся к тому, с чего начал, судя по отсутствию интереса ко всему, что его окружало. Теперь будет вдвойне трудно вернуть его к жизни, даже до того состояния, которого он достиг раньше, но Алетта не собиралась сдаваться.

По мере того, как благоухающая нежными ароматами весна переходила в лето, надежды девушки заставить Константина выйти в сад превращались в ничто. Он соглашался посидеть на балконе, но на этом все и заканчивалось, так как Константин настолько стыдился своей беспомощности, что боялся даже попасть на глаза садовнику. Единственное, чему он уделял внимание, это газеты, и Йозефу приходилось каждую неделю покупать целый ряд изданий, Алетта, читая их после Константина, обсуждала с ним политические события и иногда даже спорила по некоторым вопросам.

Это было беспокойное лето, по всей Голландии проходило множество демонстраций в пользу принца Оранского — движение, которое поддерживал Константин. Будучи сам молодым, он хотел видеть у власти молодого человека, и Алетта соглашалась с ним. Тот факт, что оба они оказались «оранжистами», перекинул между ними мостик. Но в старинном здании парламента в Гааге де Витт и другие политики сопротивлялись давлению масс, их заботило больше то, как бы поугодливее удовлетворить чрезмерные требования Людовика XIV, чем голос народа.

Так как Алетта никогда не выходила в город, ей пришлось поручить Йозефу, купить для нее кое-что из рисовальных принадлежностей. Затем она приступила к работе над эскизом, делая все точно так, как ее учили когда-то в детстве в мастерской отца. Закончив, она на следующее утро отнесла рисунок вместе с набором тростниковых перьев и цветных чернил в комнату Константина. Его всегда мыли и одевали перед завтраком, и он все еще сидел за столом, когда Алетта, оставив принесенные ею вещи в приемной, вошла к нему. Они поговорили, пока она убирала со стола, и Алетта заметила, что он находится в довольно добродушном настроении.

— Я кое-что приготовила, и это заинтересует вас, — сказала она, унося поднос в приемную. Затем вернулась с материалами для рисования и разложила их перед Константином. — Я знаю, что вы увлекаетесь искусством, и у вас есть чувство перспективы, поэтому, я подумала, что вам, вероятно, захочется самому создать пару эскизов.

Константин, склонив голову набок, смотрел на нее с веселым изумлением.

— Очень любезно с твоей стороны. Ты неутомима в своих попытках разогнать мою скуку. Я с радостью принимаю твой подарок. Ты будешь учить меня рисовать.

Алетта растерялась, так как в ее намерения это вовсе не входило.

— Вы говорили как-то, что часто в школе делали наброски и получили кое-какое обучение. Мои уроки вам совершенно не нужны.

— Нет, нужны. Ты ведь специалист.

— Что вы хотите этим сказать? — Алетта разволновалась.

— Когда ты появилась здесь, в первый же день похвасталась, что тебя посадили как-то в студии отца рисовать нищего без ног. По-моему, это был не совсем обычный урок по технике рисования и живописи. И, конечно же, это не был предмет, выбранный наугад, не так ли?

— Ну, да, — неохотно призналась Алетта. Константин во время их бесед неоднократно расспрашивал ее о прежней домашней жизни, но она ни разу не упомянула о сокровенной мечте стать художницей. Нередко после таких бесед она проводила беспокойную ночь, видя сны, в которых снова рисовала, а проснувшись, снова оказывалась в чужих стенах в роли экономки. После таких снов болели вновь старые раны. — Но вы забываете, что у меня нет времени на обучение. В этом деле нельзя торопиться, а я не могу взвалить на плечи Сары все домашние обязанности.

Константин видел, что она хватается за единственную возможную отговорку.

— По крайней мере, ты будешь давать мне советы и замечания?

— Конечно. Почему бы не начать с вида, открывающегося с балкона? — Алетта распахнула стеклянную дверь.