Золотой утенок

– Учи, учи вас, дураков, уму-разуму – бесполезно. Так и будете до старости в лохотрон на копейки играть да от Кондрата бегать, пока не посадят. Разве это деньги? Это мусор, на месяц нормальной человеческой жизни. Я вам предлагаю небо в алмазах, а вы довольствуетесь тремя коньячными звездочками. Шире надо смотреть, шире.

Толстый, потирая щеку, обиженно забубнил:

– Вы бы, Олег Константинович, по-человечески все объяснили сначала, а потом уже морду били. Мы, между прочим, вам доверились полностью, башку свою в петлю сунули, а стульчик в ваше полное распоряжение предоставили: хотите – выбивайте, хотите – нет. А вы вот нам не доверяете, тайны у вас какие-то, с Капусткиным запираетесь.

– Икрой, между прочим, его кормите, сам видел, – подал голос Скелет, – и денег даете. Вчера полный пакет насовали. А сколько там? Я вот у вас вчера пятьсот рублей попросил, а вы не дали. Мне, между прочим, за все эти писульки жалованье полагается. Вон от ручки какие мозоли на пальце, чернила в кожу въелись, – помахал длинными худыми руками Скелет.

– Вам о моих планах знать ничего не нужно, меньше знаете – аппетит лучше. Нам с вами рыбку покрупнее дождаться нужно, тогда и делиться будет чем, – перешел на миролюбивый тон Олег. – Придется вам в качестве моральной компенсации жалованье выдать, – добавил он, вставая с дивана. – А вы, Антон Антонович, можете себе за мордобой еще и эту пачку присовокупить.

Олег вытянул из ближайшей кучки две пачки и протянул компаньонам.

Парамонов удалился в ванную, оставив Толстого со Скелетом наслаждаться видом собственных денег.

– Толстый, а Толстый, ты ему веришь? – шепотом проговорил Скелет, пересчитывая деньги.

– Поживем – увидим, – произнес Толстяк, прибирая свои деньги в надежное место – в нагрудный карман на майке, к животу поближе.

Парамонов, конечно же, не стал распространяться, каким образом к ним приплывет крупная рыба. В этом ему должен был помочь Капусткин. Он сводил с нужными людьми, не бесплатно, разумеется. Договорился о парочке кредитов под залог строительства (шельмец помог заложить одно и то же здание шести разным мелким банкам) и даже сам лично на льготных условиях приобрел пакет акций. Через неделю пошла крупная рыба, местные воротилы поверили в прибыльность проекта, пришлось дополнительно открывать несколько контор, нанимать служащих, покупать оргтехнику.

Самое любопытное, что нигде личность и имя Олега не фигурировали, он представлялся наемным служащим этой самой компании, не возлагая на себя никакой ответственности за последствия. Если что, виноваты руководители фирмы, а с меня, скромного менеджера, получающего зарплату, взятки гладки. Олег рассчитывал на то, что, пока в столице будут искать парочку владельцев фирмы, пока Интерпол будет рыскать по Востоку в надежде отыскать господина Карима Зия-Хангука и его папашу, он успеет улизнуть от одураченных вкладчиков. Возможно, придется делать пластическую операцию – об этом он подумает позже.

“Мечты, мечты, где ваша сладость?”, кажется, так сказал поэт. Но автор возьмет на себя смелость и перефразирует эти прекрасные строки: “Мечты, мечты, в чем ваша слабость?” Парамонов и не подозревал, какие тучи сгущаются над его головой. А виной всему современные средства массовой информации, вернее – телевидение. Олег так увлекся своим проектом, что забыл об осторожности.

В один прекрасный день на стройке появилась съемочная группа, чтобы снять репортаж о чудо-стройке, новом проекте. До этого Парамонов наотрез отказывался сниматься, не давал интервью, старался быть незаметным, довольствовался вторым планом. Но в тот день он увлекся разговором с хорошенькой столичной журналисткой, приглашавшей его на ужин. Он и не заметил, как камера краешком ухватила его физиономию.

Случаю было угодно, чтобы перед телевизором в нужное время оказался нужный человек. Олега увидел и узнал не кто иной, как Иван Иванович Иванов, чьи люди безуспешно искали Парамонова в ближнем и дальнем зарубежье. Иванов поклялся, что найдет Парамонова, и дело тут было не в деньгах, денег у человека с обычной фамилией и дерматиновым бумажником хватало. Дело в принципах: попал – плати, устроился – отстегни крыше. А этот сморчок мало того, что сбежал, так и всякую совесть потерял – демонстрирует свою физиономию на всеобщее обозрение.

Иван Иванович Иванов позвонил кому следует и уже через несколько часов ехал в вагоне СВ в город Тулупинск вершить свое, “ивановское правосудие”. Только Олег об этом еще не знал, Олег крутил роман с потрясающей журналисткой, успевая в перерывах исправно собирать деньги.

* * *

– Олежек, бросай ты все это, едем в Москву, с твоим обаянием надо на телевидении работать. Ты же звезда... – проговорила, целуя лежащего рядом Олега, Натали Вадраева, журналистка одного из российских каналов.