Золотой век

— Как, Ольга, вы… ты… меня любишь… ты счастлива моей любовью… О, Боже, какое безмерное, нескончаемое счастье!.. Какое блаженство!.. Милая, бесценная Ольга… видите, я у ваших ног… Я… я, могущественный вельможа, во прахе перед вами, перед вашей чудной, дивной красотой, — и, говоря страстным голосом эти слова, Потемкин грузно опустился на колена.

В пылу своего страстного объяснения он не заметил и не слыхал, как скрипнула дверь, приотворилась немного; эта дверь вела в другую комнату, в которой находился Сергей Серебряков; ему слышен был весь разговор, происходивший между его женою и князем Потемкиным.

Хитрая красавица Ольга нарочно ввела влюбленного Потемкина в комнату, находившуюся рядом с кабинетом мужа.

В отверстие двери показался бледный, встревоженный Серебряков.

Ольга незаметно дала ему знак, чтобы он спрятался.

Дверь тихо затворилась.

— Встаньте, князь, встаньте, — почти повелительно проговорила молодая женщина увлеченному Григорию Александровичу, который все еще стоял перед ней на коленях.

— Так вы меня любите?.. О, милая Ольга, каким неземным счастьем вы подарили меня… Я брошу все, все и пойду за вами туда, куда вы меня поведете!..

— Нет, князь, не вы, а я за вами пойду…

— Ведь это можно с ума сойти!.. Столько счастья… столько счастья! — Потемкин задыхался от волнения.

А красавица Ольга мстила Потемкину и в душе смеялась над увлечением этого всесильного вельможи, которого она сумела заставить пресмыкаться у ее ног и вымаливать ее любви; но этою местью она еще не удовольствовалась; она хотела, чтобы и другие видели унижение Потемкина.

— Ну, князь, довольно!.. Вам надо спешить навстречу к государыне… На балу во дворце мы увидимся, только не забудьте прислать приглашение мужу; одна на бал я не поеду, — сказала Ольга Потемкину, который страстно целовал у ней руки.

Как не хотелось Григорию Александровичу уезжать из домика Серебряковых, а все же надо было ехать.

XXXVIII

Светлейший князь Потемкин был наверху счастия, «его любит» такая чудная женщина, как Ольга.

Из Ялты ехал он счастливым и довольным.

С императорским поездом он встретился на дороге.

Государыня да и все находившиеся в ее свите удивлены были переменой, происшедшей с князем Потемкиным.

Куда девались его угрюмость и мрачное настроение духа; светлейший был весел, разговорчив, рассказывал дорогою веселые анекдоты, смеялся сам и заставлял смеяться других.

— Что с вами, князь? Вы как будто переродились. Из угрюмого, молчаливого стали таким весельчаком, — со своей обычной улыбкой промолвила императрица.

— И то переродился, царица-матушка, моя благодетельница.

— С чего же эта перемена? Мы послали вас отдохнуть, а вы вместо отдыха уехали в Ялту… Уж не нашли ли вы там что-нибудь особенное и для вас приятное… Отвечайте, князь!

— Нашел, ваше величество, нашел.

— Что же вы, князь, нашли?

— Нашел то, государыня, моя благодетельница, чего искал…

— Вот как… А вы что искали? Надеюсь, князь, вы нам скажете — это не секрет?

— Нашел я все готовым к торжественной встрече вашего величества… Вот это-то меня и обрадовало и развеселило, — почти совсем искренним голосом проговорил Потемкин.

— Князь Григорий Александрович, вы становитесь все любезнее и любезнее. Это нас радует… Мое путешествие состоялось благодаря исключительно вам, князь. Проведенные дни в путешествии будут мне счастливым воспоминанием всей моей жизни.

Государыня проговорила эти слова громко и внятно, обращаясь к одному только Потемкину.

В словах монархини слышалось новое благоволение к своему любимцу, и они служили как бы новым залогом его могущества, его славы.

Бал, данный во временном дворце, построенном князем Потемкиным для приема великой монархини, затмил собой все балы, бывшие в Крыму по случаю приезда императрицы Екатерины. От горевших факелов, смоляных бочек и роскошной иллюминации, несмотря на темную ночь, было светло как днем. А фейерверк, состоящий из 300 ООО ракет, привел в восторг и удивление всех; даже иностранцы говорили, что ничего подобного они не видели.

Этот бал, устроенный Потемкиным, был по своему великолепию каким-то сказочным.

Вельможи в своих мундирах, залитых золотом, инородцы в национальной одежде, жители Востока в своих красивых и пестрых нарядах — все это смешалось вместе и представляло собой пеструю картину.

Государыня ранее обыкновенного удалилась с бала в свои апартаменты, чувствуя усталость и утомление.

Вскоре уехал и австрийский император в отведенное ему роскошное помещение.

Но бал не прерывался и продолжался до самого утра.

Внимание всех на этом балу обращено было на красавицу Ольгу; она вместе с Серебряковым получила приглашение от Потемкина.

На Ольге был роскошный восточный наряд, стоивший больших денег; этот наряд так шел к Ольге, что придавал ей еще более красоты и привлекательности.

Государыня обратила внимание на редкую красоту Ольги и, подозвав к себе Потемкина, спросила:

— Князь, кто это?

— Одна из жительниц Крыма, ваше величество.

— Она татарка?

— Нет, русская, ваше величество, уроженка Киева.

— Как она хороша и как к ней идет этот наряд. Она — замужняя?

— Так точно, государыня.

— Где же ее муж?