Золотой водопад

— Надо подняться в воздух, — подумав немного, ответил летчик. — Сверху виднее.

— Так за чем же дело стало?

— Горючего в обрез. Только-только добраться до дому.

— Вертолет прибыл по моему вызову, — послышался голос Головина. — Я получил распоряжение геологоуправления лететь в Иркутск. Беру с собой больного профессора и врача. За остальными членами экспедиции вертолет придет вторым рейсом.

Слова Головина произвели на всех эффект разорвавшейся бомбы.

— Провокация, предательство! — расшумелся профессор, острыми кулаками размахивая перед носом невозмутимого Головина. Дмитрий обалдело глядел, не понимая, откуда взялся этот неприятный человек и с какой стати ой берет на себя право решать судьбу многолетних поисков. Люба, сдерживая разбушевавшегося деда, сама кричала Головину обидные слова. В немом недоумении застыли Ольга и Сашко.

А Головин, передавая летчику листок с радиограммой, четко выговорил:

— Вот приказ, потрудитесь выполнять.

Тут не выдержал и летчик, старый дисциплинированный авиатор:

— Извините… но здравый смысл мне подсказывает…

— Этот здравый смысл приведет вас на скамью подсудимых, — угрожающе проговорил Головин. — Немедленно свяжитесь по рации со своим подразделением, вам подтвердят приказ.

— Моя рация неисправна…

— Как же вы могли лететь в тайгу? Нарушили инструкцию.

— Человек в опасности, нет другого вертолета, мы пошли на риск…

— Понятно. Сейчас свяжемся по нашей рации, — Головин направился в палатку.

— Решено, — твердо сказал Максим Харитонович. — Б разведку летим мы с Костей, то есть Димой, лагерь остается на месте.

— Доктор, вы отвечаете за жизнь профессора, — закричал от палатки Головин. — С миокардом и в воздух? Неслыханно…

Что было делать бедной Ольге? Вмешаться — еще больше растравить старика, тогда инфаркт неизбежен. Она вопреки всем медицинским правилам рискнула:

— Профессор вполне здоров. Вылет в разведку разрешаю.

Пилот поспешно натягивал шлем, застегивал комбинезон. Дмитрий и Максим Харитонович, вооружившись биноклями, двинулись к вертолету.

— И я с вами, — бросилась за ними Люба.

— В другой раз, — угомонил ее дед, и она безропотно отошла от вертолета.

Заработал мотор, взревели винты. Дмитрий, торжествующий, с высоты смотрел на худенькую сгорбленную фигурку любимой девушки. Вдруг Люба встрепенулась, замахала рукой и крикнула звонким голосом

— Костя!.. Ах, нет, Дима! Береги деда!..

ИСЧЕЗНУВШИЙ РУЧЕЙ

— Ну, паря, и навострился ты ходить по тайге, удержу нет, — обратился к Игорю Семен Сумкин.

— Спешить надо, — отозвался тот.

Путь искателей лежал через гари и буреломы, по обмелевшим ручьям, сквозь колючие заросли, среди редких пустошей, усыпанных лысыми гольцами, торчащими из земли, словно противотанковые надолбы. Шли без привалов, на ходу разжевывали сладкие сухари, прихлебывая из термосов горячее какао. Профессор распорядился сделать дальнюю трех-четырехдневную разведку, пройти по безымянному ручью до первого притока, спуститься по нему на плоту километров на тридцать-сорок и выбрать место для переноски лагеря в район, где еще не было поисковых партий.

Где же тот приток, о котором говорил профессор? На карте он обозначен точно, а вот впадает ли в него наш ручей — неизвестно. Игорь с сомнением покачал цыганской головой, сдвинув на затылок широкополую войлочную шляпу, приобретенную еще прошлым летом в Крыму. Вьющиеся волосы выбились из-под шляпы на вспотевший лоб и, как сосульки, повисли у висков.

Ручей служил прекрасным ориентиром. Километрах в пятнадцати от лагеря путники вновь натолкнулись на заброшенные разработки, однако и здесь, кроме отвалов пустой породы, обнаружить ничего не удалось.

— Зачем же здесь заявочные столбы, — удивился Игорь, — какому безумцу пришла эта вздорная затея столбить пустопорожний участок?

— Тут, видно, схитрил кто-то, — предположил Семен. — Были раньше такие мужички-старатели. Намоет удачно золотишка с полпуда, а место надо затаить. Вот он и переносит металл на пустое место, подсыплет, где надо, а потом и продает фартовый участок подвернувшемуся с деньгой купчишке, а для блезиру несколько проб при нем возьмет, золотишком подразнит. У купца глаза разгорятся, а мужичок цену набивает. Сторгуются, магарыч разопьют. Купчик породу моет, а мужичок-золотишник живет в городе, слоняется из кабака в кабак. Просадит с дружками да с бабами всю выручку — и сызнова в тайгу.

Слушая рассказ Семена, Игорь остановился.

— Пойдем скорее, — хватился он, когда Семен умолк. — Время к полудню, а мы все еще петляем по-заячьи вместе с паршивым ручейком.

— Ты, паря, в тайге не хули ничего, не то боком обернется твоя ругачка.

Игорь засмеялся:

— Ох уж эти таежные приметы, непробиваемое суеверие. Интересно, что может с нами сделать этот безобидный ручей?

А ручей словно и не обращал внимания на своего обидчика, с холодным равнодушии продолжал негромкую песню, начатую тихо в далеких истоках, да так и не поднятую до высокого звучания.