Золотой воин

– Если только яду не подадут, – серьезно заметил Питер, а когда на лице Крафта проявилось беспокойство, засмеялся. Вместе с ним засмеялись капитан и сам Крафт.

Дверца открылась, и хозяин внес большое медное блюдо, на котором красовалась горка поджаренных булочек с темными потеками меда.

– Ай, карашо, ай, весело! – воскликнул он и поставил блюдо перед гостями. – Ищо нимножко чай, я помню, – добавил фунгуз и вновь скрылся на кухне.

А спустя полчаса путешественники уже снова были на дороге, удаляясь от Карамиза сытыми и вполне довольными. Выспавшись накануне вечером, они чувствовали себя бодро и надеялись где-нибудь в живописной роще найти место для продолжительной дневки.

– В Гринвальде, конечно, условия можно сыскать получше, чем на природе, но эти разговоры про дезертиров мне очень не нравятся, – рассуждал в седле фон Крисп, прищуриваясь на набиравшее силу солнце.

– Могут и в холодную бессрочно, пока дела не подойдут, – поделился Крафт, которому тема дезертирства была хорошо знакома. – А там припаяют чужой приговор, чтобы в бумагах сходилось, и милости просим – снова в кандалы. Спасибо – ученые уже.

– Вот и я о том. Еще часика четыре – и солнце в зенит встанет, вот тогда самое время затаиться где-нибудь в роще, среди свежей зелени…

– Природа, ваше превосходительство, имеет во сто крат большее значение и пользу, чем гостиница с разнообразными девками в Гринвальде, – поделился соображениями Крафт.

– Истинная правда, и значение, и польза. Хорошо сказал, Крафт, ты просто поэт! Питер, ты согласен?

– Очень живописно, – согласился Питер. – А ты, Крафт, откуда знаешь про гостиницы в Гринвальде и девок разных?

– Ну я же не всю жизнь в бегах да дезертирах! Бывали у меня свободные и счастливые годы. – Крафт вздохнул и добавил: – У каждого человека в жизни после долгих невзгод должна начинаться счастливая и светлая жизнь. По-другому и быть не может.

– Хороший тост! – заметил фон Крисп. – Эй, что это там, уже не карсаматы ли?

Все трое привстали в седлах, но вскоре успокоились – через дорогу пронеслись несколько мальчишек на степных лошадках.

– Ложная тревога, – сказал фон Крисп. – Места здесь спокойные.

Пока трое путешественников наслаждались покоем и тишиной на заброшенной дороге, к перевалу подъезжал экипаж – казенная черная карета с золотым императорским гербом, что говорило о присутствии в ней важного государственного сановника.

Экипаж был подготовлен для путешествия по неспокойным дорогам юга империи, его дверцы и стенки мастера усилили клееным дубом, их не брала стрела барийского лука. На окнах имелись стальные жалюзи, а в осях – стальные сердечники, отчего те не ломались даже при столкновении с булыжником или пеньком. В колесах присутствовали два ряда спиц, а ободья были вдвое большей ширины, чем обычные, чтобы не вязли в песке и на пыльной дороге.

Сопровождение у важного лица было соответствующее – двадцать панцирных лучников, метавших по двенадцать стрел в минуту хоть в воробья, хоть в юркого карсамата, и тридцать тяжелых кирасир, рубивших полуторным мечом с любой руки и имевших при себе по два двулучных кавалерийских арбалета, с которыми они управлялись не хуже, чем лучники со своими луками.

В тучах поднятой пыли влекомая четверкой лошадей карета вкатилась на перевал и остановилась напротив первого поста, где командовал сержант-латник Киссель.

Соскочив с лошади, он подбежал к дверце и замер от ужаса, поняв, что карета принадлежит департаменту надзора за армией, печально известному своими скорыми расправами по поводу и без повода.

Чуть приоткрыв дверцу, сановный пассажир поставил черный, шитый придворным мастером сапог на подножку, на нем тускло блеснула серебряная шпора.

– Сержант латников Киссель, ваше сиятельство! – хрипло прокричал сержант и, заметив на черном мундире державшего змею орла, потерял способность дышать. Перед ним была особа из самого карательного отдела в департаменте: бюро имперской безопасности.

– Чем занимаетесь, сержант? – каким-то кислым, скучным голосом поинтересовался граф Авентир.

– Стоим на дороге, ваше сиятельство! Бдим!

Сержант щелкнул каблуками и даже лязгнул от старания зубами.

– Хорошо ли стоите, сержант?

– По мере сил! Не покладая, ваше сиятельство!

Из полумрака кареты показалась рука в черной перчатке с белым платком и смахнула с сапога невидимую пыль.

– Как ночью?

– Ночью все в порядке, ваше сиятельство!

– Кто?

– Две телеги с оборванцами, ваше сиятельство! На яни разговаривали, я их пропустил, но ежели что…

– Это все?

– Еще, чуть пораньше, трое верховых при оружии!

– Дезертиры?

– Никак нет, ваше сиятельство, я сам так думал, а оказалось, они из разбитой армии барона Литвара, что на холмах у Арума!..

– Подробнее!

– Один офицер, дворянин, судя по голосу. Двое других – его солдаты, все из сводного полка из-под Лонгрена!

– Из-под Лонгрена?

В голосе графа появился интерес. Открыв дверцу пошире, он на мгновение засомневался, ступать на землю или нет: здесь повсюду были пыль и старый навоз. Однако требовалось размяться, он был в дороге уже четыре часа.

Сойдя на землю, Авентир подошел к сержанту ближе.

– Какого чина офицер?