Золоту – жизнь, человеку – смерть

На смех подошла Александра Федоровна.

– Успокойся, дорогой, выпей еще и тебе станет легче. Может, на том свете встретимся, только доешь свой ужин до конца.

Царевич сидел на маленьком стульчике, принесенном сотником, а царевна Марья тихо около него плакала. Ее мягкие шелковистые волосы свесились вниз и лежали на полу. Царевич взял пучок волос в руку и стал их собирать. Их было много, и они не помещались в его руке, снова падали на землю.

Постучали в двери, окончилась прогулка, пора сотнику выходить.

Сотник относит царевича и закрывает двери. Царевна Мария стоит около него и тихо плачет. Александра Федоровна стоит около своей камеры, ждет ее.

Он обнимает Марию за талию, потом нежно гладит ее волосы, целует в один, потом во второй глаз.

Снова застучали.

– Нам пора, царевна, иди к матери.

Александра Федоровна уходит и прикрывает за собой двери.

– Дай, мой дорогой, хоть выплакаться около тебя. Обещай, что каждую весну и в день моей смерти будешь приносить мне на могилу цветы, а в церкви поставишь свечку. Молчишь!!! Скажи, хоть, что-нибудь на прощание…

Сотник берет за руку царевну и вводит в камеру, становится на колени перед царицей.

Александра Федоровна перекрестила стоявшего перед ней на коленях Василия.

– Да сохранит тебя бог! – сказал она. – Иди, там уже снова стучат.

Сотник забирает свои вещи и идет к двери. Отодвинув засов, он поднялся наверх в освещенный солнцем коридор.

Стражники подошли к нему.

– Ты лишнее время пробыл на прогулке.

– Я мыл полы и наводил порядок в камерах.

– Еще тот дохлый не скончался?

– Вынес из камеры, пока мыл полы. Сейчас там чисто и опрятно.

– Видать твои заразные – почетные тюремщики, и ты тоже видать не новичок у них. Наверно, из тех, кто таких, как они до могилы провожали.

– Прикажут, проведу!

– Не злись парень, ты новенький, не обращай на нас внимания. Мы здесь потеряли все то, что не чуждо человеку. Но, бывает, и веселимся.

Выходят повара – мужчины и женщины, проходят мимо стоящих мужчин.

– Пошли, новичок, домой. Или прописан к своим: до последнего их часа будешь и ночевать здесь.

– Иду, иду…

За воротами тюрьмы девочки берут Василия под руки и начинают петь песню. Сначала он молчит, потом обнимает их и тоже начинает петь.

Слезы медленно скатываются на грудь. Девочки вытирают их, смеются, ускоряют шаг, отходят от всех и останавливаются во дворе дома.

– Вот здесь мы живем, Вася, говорит одна из них.– Можешь выплакаться у меня вон на скамейке под кустом сирени, около клумбы, а мы с подругой чай поставим.

Сейчас дети придут домой, мы посидим, а ты душу около нас отведешь. Плакала и я, когда первый день пришла туда работать. А сейчас все замерло, кровь остыла. Наша повариха говорит: – на нашей работе нужно быть ко всему безразличным.

– Пошли пить чай, на улице стало темнеть, во многих домах зажгли свет. Тебе, Вася, далеко домой?

– Нет. Я живу рядом, на соседней улице, напротив твоего дома.

– Сиди тогда, мы все вместе проведем тебя домой.

Пришли соседи, зажгли лампу в беседке и стали играть в дурака.

– Спасибо, Рая, мне пора, провожать меня не надо, дойду сам.

Комиссар с начальником тюрьмы явились на работу на два часа раньше обычного.

Бои приближались к городу, и комиссар получил приказ усилить охрану царской семьи. Начальник тюрьмы имел распоряжение областного совета о полном выполнении им приказов комиссара и начальника охраны бывшего дома, где сидели неизвестные ему заключенные.

Начальнику тюрьмы Фик Ивану Ивановичу доложил начальник охраны тюрьмы, что вся охрана, которая привезла больных заключенных, находится на территории их тюрьмы, но не охраняет своих заключенных, охраняют свои. В камеру к заключенным имеет доступ только один человек, приведенный и рекомендованный Ковалевским и Уральским. Он имеет право на вольный вход и выход из тюрьмы и живет рядом. Весел, обаятелен, исправно справляется со своей работой.

Начальник тюрьмы написал приказ об усилении охраны тюрьмы и около дверей «заразных» было поставлено по три охранника. Во внутреннем коридоре, как и прежде, мог находиться только Василий. Комиссар даже запретил зажигать свет охранникам. Это возложили на сотника.

В углу коридора была маленькая комната, куда принесли кровать с матрацем, стол и стул. Начальник охраны закрыл комнату, и ключ отдал Василию. Ковалевский просил, чтоб вы больше бывали здесь. К заключенным имеете право заходить, когда угодно и на неопределенное время. Свечи и лампа, если вам будут нужны, в сундуке. Краску и бумагу принесут в обед.

Сотник понял, что Ковалевского интересуют последние дни императора в тюрьме.

Делая наброски в камере, Василий старался окончить их в своей комнате. Она имела две двери. Одна была входом из коридора, а вторая, потайная в нижнюю часть подвала, где сидели заключенные. Таким образом , он мог бывать среди царской семьи незамеченным охранниками, но не мог выйти незамеченным из тюрьмы.

Ковалевский все продумал, он творил историю и для истории хотел запечатлеть происходящее.

На рисунках сотника император выглядел простым крестьянином, а его семья, – как деревенские семьи.