Золотые баллончики

В жизни Стэна особенно ничего не изменилось, а вот Джо, неизвестно по каким причинам, стал заниматься усерднее. Многие это относили к тому, что произошло с его братом. После признания Рэя и его, как оценили многие, безнравственной сдачи Линды он подвергся еще большему осуждению, чем она. Вот только если Линда просто решила уехать и все дали ей право начать заново, Рэй окончательно сорвался. Нет, он не продолжил портить жизнь богатым, а просто слетел с катушек. Он дебоширил на вечеринках, срывал лекции и просто общался со всеми настолько уничижительно – причем не разделяя ни бедных, ни богатых, – что в итоге его отчислили с самой ужасной рекомендацией. Но отчисление никак на нем не сказалось. Более того, его действия стали еще более безнравственными. В итоге после своей рабочей смены в кафе, где работает та самая Сандра, он напился виски и быстро разозлился, что вылилось в драку. В ней он случайно ранил человека вилкой, которой удачно вооружился, и все могло закончиться очень печально, однако их вовремя разняли. Рэю повезло, что ранение было несерьезное, однако ему все же дали один год в колонии-поселении, с возможностью после полугода за хорошее поведение получить досрочное освобождение, но с отработкой на полезных работах. После того как Джо походил к Рэю месяц, его словно подменили. Он заинтересовался учебой, и Макс даже натаскивал его по математике, удивившись, насколько тот к ней расположен умственно. Ему было жалко Рэя, однако он радовался изменениям в жизни Джо.

Макс посмотрел на часы – два пополудни. Он взял пустой мусорный мешок и принялся скидывать туда золотые баллончики. Поначалу он думал их просто выбросить, но в итоге решил собрать все вместе и отвезти в соседний город, раздав местным графферам. Они уже как три месяца с командой ничего не раскрашивали. С одной стороны, ему было грустно, что они так внезапно исчезли, без какой-то жирной точки в конце, а с другой – он посчитал, что так будет правильнее.

Внезапно запиликал телефон, и Макс достал мобильник. На экране высветилось: «Новость. Завтра первый сеанс театрального представления "Крылья свободы"». Макс присел на краешек кресла и начал читать:

«Уже завтра мы сможем посетить представление "Крылья свободы". Это театральное выступление готовили четыре месяца, и в какой-то момент возникла вероятность, что проект и вовсе не предстанет перед зрителем, однако все же мы его увидим. Интересно, что постановка "Крылья свободы" уже два раза меняла свое название: сначала она называлась "Белые крылья", потом "Золотые крылья" и теперь получила свое окончательное название "Крылья свободы". Как бы мы ни пытались добиться разъяснения этого феномена у главного декоратора, она так и не раскрыла нам причину, по которой она опять убрала все золотые крылья и без отдыха неделю делала крылья пепельного отлива. Наверняка здесь какой-то скрытый смысл, который мы никогда не поймем. Завтра я посещу это театральное шоу и сразу расскажу вам о своих впечатлениях. Всем хорошего дня, ваш Стэн Уорнес».

Макс усмехнулся. Внезапно дверь гаража открылась, и в него вошла Энн. Макс посмотрел на нее с таким удивлением, что она рассмеялась.

– Ты что тут делаешь? – спросил он ее. – Ты ведь должна быть на занятиях.

– Ну, никто же не умрет, если я пропущу одно, – ответила она и игриво улыбнулась.

Макс наигранно недовольно поцокал языком.

– Вы идете по скользкой дорожке.

Энн ничего не ответила. Она подошла к нему, поцеловав очень нежно и в то же время многообещающе.

– Ты читал новость?

– Да, только что. Непонятно, то ли он специально это сделал, то ли с каким-то скрытым смыслом. Он ведь в курсе об этой истории с золотыми крыльями.

– Думаю, ему просто доставляет удовольствие понимание, что он знает больше, чем остальные. Я это ощущаю в каждом его слове.

Макс мгновение молчал, обдумывая ее слова, еще раз прочитал текст и потом закивал. Когда он посмотрел на Энн, в его глазах отразилось приятное удивление.

– А ведь и правда.

Энн довольно улыбнулась.

– Так-так-так, что здесь происходит? – спросила Энн, кинув взгляд на мешок в его руках.

– А то и происходит, – ответил он слегка грустно.

Энн внимательно всмотрелась в его лицо и отошла, присев на краешек кресла.

– Ты уверен?

– Знаешь, – начал Макс, – сегодня утром я был в этом абсолютно уверен, однако…

Энн улыбнулась.

– Знаешь, это же история. Мне кажется, неправильно вот так вот все закончить.

Макс посмотрел на нее удивленнее прежнего.

– Энн, это ты?

Энн опять засмеялась и, встав с кресла, подошла к нему.

– Я не имею в виду, что ты должен взять золотую краску и выкрасить ею весь университет, сделав окончательный штрих. Я говорю о памяти. Да, многим вы были ненавистны, и многие вас не понимали, однако это же все забудется. И потом об этом будут вспоминать уже старые бывшие студенты, рассказывать своим внукам и смеяться.

– И что же ты предлагаешь?

Макс заметно оживился. Он очень хотел услышать предложение Энн.