Золотые колосья

Эти конверты – без адресов и имен,
Целые стопки твоих пожелтевших писем,
И на портрете твоем, взгляд устремлен,
На свой же браслет – это камни, а может быть бисер.

Столетняя мебель не тронута, словно вчера —

Мы вместе ее привезли из-за границы,
И в доме твоем сентябрь, гоняет листву и ветра,
И дневников, по коридору, летают страницы.

Здесь все замерло, я впервые пришел проститься,

И цветы принес, словно в театр, знакомой актрисе,
Что бы в последний раз во всем объясниться,
И крупинки слова, от браслета твоего – старый бисер.

Брошу горсть земли, испачкав руки

Брошу горсть земли, испачкав руки,
Трость и шляпу держу у локтя,
Не видал я в мире большей скуки,
Чем твой равнодушный взгляд.

Я с тобою пройду до ворот,

И оставлю, а сам ветром прочь,
Это мне идти на эшафот,
На меня будет капать дождь.

Не вздыхай мой друг в разлуке,

Все забудется годы спустя,
И не знать мне большей скуки,
Чем хоронить, терпеливо, – себя.

Он был самый верный слушатель

Он был самый верный слушатель,
И единственный мой читатель,
Задумчиво, отворяя тяжелую дверь,
Наблюдал за солнцем в закате…

Перебирал пальцами в такт,

Моему голосу тонкие струны,
Я помню его черный фрак,
И что оба мы – были юны.

Я читал стихи как в бреду,

Отдавая строкам всю душу,
Он сидел напротив в углу,
И бред мой внимательно слушал.

А когда уходил на долго,

Забирая с собой осени листья,
Я на стенах, стекла осколком,
Правил образ весны, что снится.

И до сих пор он самый верный,

Мой слушатель, мой верный читатель,
Я знаю, что он бессмертный,
Он юный, и он мечтатель…

Среди зимы барабанит дождь

Среди зимы барабанит дождь,
Военным маршем поет:
«Свергнут вождь! Свергнут вождь!»
Барабанит в мое окно.

На улицах мокнут газеты,

Новостей размывая часть,
Человеческие силуэты —
Строят новую власть!

Вздрогнут стены спокойствия,

Мирового масштаба дожди,
Нарушают «силуэты» условия,
Значит быть разделу страны.

Замрет в душе то чувство,

Что принес в нее зимний дождь,
Присягаю на верность искусству,
Отныне Эвтерпа4 – мой вождь!

Ворошу, как опавшие листья

Ворошу, как опавшие листья,
Свою память, что мне дорога,
Словно в ней могли притаиться,
Мною прожитые года.

Не состарит лицо мое время,

И все так же блестят глаза,
Моя кожа такой же белой,
Осталась, как раньше была.

Лишь вокруг постарели деревья,

Средь которых я в дождь брожу,
И листья гонит осенний ветер,
Которые я вновь ворошу…

Чего жалеть июнь, когда дожди?