Золотые копи и россыпи самоцветов (История Аббасидской династии 749-947 гг)

Среди их кубков — краткая беседа.
Это волшебство, а остальное — слова.
И виночерпии среди собутыльников подобны
Алифам[220], стоящим среди строчек.

Вот манера [поведения] тех, кто последовал [тому, что сказано в стихах], в [дни], когда звучали любопытные речи.

Первым, кто получил имя вазира[221] в государстве сынов ал-Аббаса, был Абу Салама Хафс б. Сулайман ал-Халлал ал-Хамдани, маула субай[222]. Абу-л-'Аббас [ас-Саффах] [держал] нечто на него в душе своей, ибо он хотел отвратить власть от [Аббасидов] к другим. [И] Абу Муслим написал ас-Саффаху, советуя ему убить [Абу Саламу] и говоря [ас-Саффаху]: «Разрешил тебе Аллах [пролить] его кровь, ибо он нарушил, изменил и извратил». [Тогда] ас-Саффах сказал: «Да не начну я [правление] моей династии убийством человека из своих сторонников, особенно такого, как Абу Салама. Ведь он господин этого призыва, он подвергал себя [опасности], жертвовал кровью своей, расходовал достояние свое, давал советы имаму своему и сражался с врагом его». Об этом говорили с [Абу-л-'Аббасом] брат его Абу Джа'фар и дядя его Да'уд б. 'Али, [так как] Абу Муслим написал им, прося посоветовать ас-Саффаху убить [Абу Саламу]. [Тогда] сказал Абу-л-'Аббас: «Да не испорчу я многие его благодеяния, великие его страдания и блаженные дни его из-за того, что он однажды споткнулся. Ведь это одно из наваждений шайтана[223] и одна из оплошностей человека». Но [Абу Джа'фар и Да'уд б. 'Али] сказали ему: «Следует, о Повелитель Верующих, стеречься его, ибо мы не в безопасности от него». [Тогда] сказал [Абу-л-'Аббас]: «Напротив, я не опасаюсь его ни днем, ни ночью, ни в тайном, ни в явном, ни когда я один, ни когда я с людьми». И когда эти слова Абу-л-'Аббаса достигли Абу Муслима, он счел их важными и великими и /285/ испугался, что Абу Салама станет его ненавидеть. [И тогда] он послал нескольких своих сподвижников, [которым] доверял в устройстве козней, убить Абу Саламу. Абу-л-'Аббас же привечал Абу Саламу, и тот проводил у него ночные беседы, [ибо] Абу Салама был остроумным, восхищающим, знающим [основы] управления [государством] и устройство [дел его]. Говорят, что однажды ночью Абу Салама возвращался от ас-Саффаха в городе ал-Анбаре, и с [Абу Саламой] никого не было. [Тогда] набросились на него сподвижники Абу Муслима и убили его. Когда известие об этом достигло ас-Саффаха, он произнес [стихи]:

В огонь пусть идет он, и [тот], кто был подобен ему.
Стоит ли печалиться о той беде, которая нас не постигла?

Абу Муслима называли доверенным [лицом] рода Мухаммада, а Абу Саламу Хафса б. Сулаймана нарекали вазиром рода Мухаммада.

Когда Абу Салама был убит вероломно, так, как мы упоминали, поэт сказал об этом байты:

Беда может обрадовать, и, возможно,
Гадость была достойна того, чего я не желал.
Вазир, вазир рода Мухаммада
Погиб. Так, [а тот] кто ненавидит тебя, стал вазиром.

Мы привели известие о его убийстве и о том, как обстояло дело с ним, в ал-Китаб ал-Аусат[224].

Ас-Саффаху нравились речения и самовосхваления арабов из низар[225] и ал-йаман[226], а также обсуждение этого. У Халида б. Сафвана и других кахтанидов [есть] хорошие известия, самовосхваления, беседы и ночные бдения с Абу-л-'Аббасом ас-Саффахом. Мы пространно привели их, а также то, что мы выбрали лучшего из этого, в двух наших книгах Ахбар аз-заман[227] и [ал-Китаб] ал-Аусат, что избавляет от [необходимости] упоминать их.

Из упомянутых уже известий об [ас-Саффахе] и [того,] что распространилось из ночных его бесед, — упомянутое ал-Бахлулом б. ал-'Аббасом со [слов] ал-Хайсама б. 'Ади ат-Та'и[228] со слов Йазида ар-Раккаши[229]. [Йазид] сказал: Ас-Саффаху нравилось вести ночные беседы с мужами. Однажды я полуночничал у него, в [ас-Саффах] сказал: «Йазид, поведай мне самый интересный рассказ, что ты слышал». Я сказал: «О Повелитель Верующих! Остановился человек из танух[230] в хаййе 'амир б. са'с'а[231]». И всякий раз, когда выкладывал что-либо из своих вещей, произносил такой байт:

[Клянусь] жизнью твоей, будут души [бедуинов из] 'амир страдать
От порицания, пока [носят] они свою кожу.

/286/ [Тогда] из становища вышла девушка, заговорила с ним, приветила его и [стала] его расспрашивать, так что [путнику] это понравилось. Потом она спросила: «Кто ты родом, о тот, кто приносит наслаждение?» Он сказал: «Я человек из бану тамим»[232]. [Тогда] девушка сказала: «Знаешь ли ты того, кто говорит: