Золотые коронки

— Вы уже спрашивали об этом, товарищ майор, — не скрывая раздражения, перебила его Кутырева.

Павлюк вздрогнул от ее голоса, обернулся и, не сумев скрыть изумления, прошептал:

— Фрейлейн Лиззи!

Только что сонное лицо женщины вдруг прояснилось, она с неожиданной силой злобно плюнула в грязное изуродованное лицо Павлюка.

— Мерзавец! Сумасшедший! Довоевался! Товарищ майор, оградите меня от оскорблений этого негодяя!

— Услуга за услугу, фрейлейн Лиззи, — серьезно сказал майор. — Ответьте на один вопрос!

Лицо Кутыревой снова приняло равнодушное выражение, она сказала холодно, деловито:

— Прекратите комедию, майор!

Павлюк отер рукавом лицо и яростно выругался вслух. Вот и конец давней дружбе! Последний раз они виделись в Берлине в июле сорок первого. Она совсем не изменилась. Герр оберст не простил бы ему этих двух слов! А что ему теперь оберст! Он опять громко выругался. Пусть все идет к чёрту!

— Итак, Лиззи… Кутырева, — констатировал майор, — радиограмма была передана вами. Последний вопрос: кто вам ее дал?

— Майор, я не такая безвольная тряпка, как это ничтожество! — презрительно сказала женщина.

Майор подал знак Белову, тот вышел. Семен посмотрел на Кутыреву со смешанным чувством гадливости и жалости. Это был враг, он понимал, что ее дни сочтены и что это справедливо. Он вздохнул, вдруг вспомнив Марусю. Фрицы не пожалели ее, у них ни к кому нет жалости. Взгляд его отвердел, губы сомкнулись. Ну что ж — око за око, зуб за зуб! Эта гадюка получит свое. А пригодился майору Павлюк! Хорошо, что Галина не позволила прикончить его. Где она сейчас, отчаянная головушка, ласточка?

Близоруко щурясь, в комнату вошел щупленький старший лейтенант без поясного ремня на гимнастерке. Конвоировавший его сержант-казах остановился у порога. И в ту же минуту Павлюк внезапно бросился к арестованному, схватил его за грудки и, стиснув так, что у того лицо перекосилось, прохрипел:

— А-а, судья Марков! Герр оберст велел поблагодарить вас, Василий Петрович…

Никто не успел помешать неожиданной расправе. Лишь на секунду выпустил Павлюк свою жертву, и тотчас руки его мертвой хваткой сдавили горло арестованного. Семен прыгнул на спину Павлюка и изо всей силы ударил ребром ладони по вздувшемуся бицепсу правой руки. Павлюк ойкнул и выпустил посиневшего офицера. Только Кутырева стояла с неподвижностью истукана.

Майор отвел Павлюка на место.

— Вот неблагодарность людская! Старый знакомый — и без всякой жалости хватает за горло! Итак, старший лейтенант Овсянников, то есть судья Василий Петрович Марков, то есть агент РМ — ваше настоящее имя мы еще выясним, — вы признаете, что шифровка была составлена вами?

— Да, — растирая горло, просипел арестованный.

— А убийство рядового Сосницкого?

— Признаю, — еще тише прозвучал ответ.

Глаза Рыскулова сузились в острые черные щели; забывшись, он шагнул к Овсянникову, сжимая пистолет. Хитрый старый шакал! Шкура, как у дохлого валуха, а под бахтармой — бешеный волк! Не поддался ему Сосницкий, нет, обхитрил его шакал. Рыскулова не было там, Рыскулов вырвал бы его поганые клыки.

— Зачем вам понадобился диплом? — продолжал допрашивать майор.

На сером лице арестованного появилось подобие улыбки, и он уже громче, с оттенком превосходства сказал:

— Пора знать, майор! Хоть один настоящий документ человеку в моем положении надо иметь.

— Постараюсь запомнить, — в тон ему заметил майор. — А вы явно стареете. Даже закоренелым холостякам полагается обнимать и целовать девушек на свиданиях.

Последние слова майора вывели женщину из ледяного спокойствия. Заливаясь краской гнева, она уничтожающе посмотрела на своего партнера и, безнадежно вздыхая, сказала:

— Глупец вы, майор Петерс!

— Рыскулов, уведите арестованных! — приказал майор.

Когда комната опустела, Семен с горечью спросил:

— Выходит, мы зря старались, вам и без нас все известно…

— Нет, сержант, не все, — сказал майор, обнимая Семена за плечи. — Вы сделали огромное дело, большущее… — он одернул гимнастерку, поправил марлевую подвязку на шее. — Ну, бери свою корзину, идем, покажем генералу ваши трофеи.

— А наступление скоро, товарищ майор? — подтягиваясь, насколько было возможно в такой неподходящей одежде, спросил Семен.

— Скоро, сержант, — успокоил его майор. — Только ты не торопись, вернемся, я тебя в санбат уложу. Меня тоже ждут там…

— Какой санбат, товарищ майор! Скорее бы в Энск. Товарищи там остались, Галина…

Майор вдруг задумался и снова сел к столу.

— Постой-ка, ты мне так и не сказал, почему Галина пошла все-таки в ресторан!

Зная, что майор спешит, Семен сбивчиво, кое-как объяснил. Майор взял из корзины черновик шифровки, еще раз прочел вслух: «… дату штурма, наименование соединений радирую данные четыре…», потом пристукнул здоровой рукой по столу:

— Ох, и молодчага твоя Галина! Значит, ждет фон Крейц! Это ж блестящая идея!

Он откинул волосы, задорно блеснул глазами, надевая фуражку и, подойдя к двери, остановился, пропуская Семена. Но их задержал запыхавшийся пожилой капитан в пенсне. Комкая в руке мокрый от пота платок, он совсем не по-военному приложил к фуражке руку с листком бумаги.