Золотые ласточки Картье

– С кем она встречалась, знаете?

– С Васькой…

Тогда он понадеялся, что Ваську посадят. Не вышло.

Чем дальше, тем более дурацкой выглядела вся эта затея. Стас притворился спящим, хотя подозревал, что притворство его никого не обманет.

Маргоша поглядывает искоса, мол, все-то знаю, все вижу, но цени мое благородство – позволяю тебе отдыхать… ну, или в себя прийти.

Маргоша ничуть не изменилась. Все та же стерва в толстом слое шоколада. Стала старше, и хватает ума не притворяться юной девицей. Впрочем, и сейчас хороша.

Что там Василий говорил?

Единожды вдова и дважды разведена, и всякий раз уходила с прибылью.

…Первый раз замуж Маргоша вышла еще в институте, из всех поклонников, среди которых Васька был самым никчемным, нужным, пожалуй, единственно ради поддержания образа роковой женщины, она выбрала пятидесятичетырехлетнего Дмитрия Ефимовича. Маргошу не смутило ни наличие законной супруги, ни троих детей. От супруги Дмитрий Ефимович избавился в кратчайшие сроки, дети попытались вмешаться, и были изгнаны…

Маргоша не терпела конкурентов.

Она вступила в единоличное владение что самим Дмитрием Ефимовичем, что его кафедрой, не говоря уже о таких мелочах, как квартира, дача и прочее движимое и недвижимое имущество.

…Первый ее супруг прожил всего-то пять лет, но под мудрым его руководством Маргоша не только успела защитить диссертацию, но и обзавелась нужными связями, позволившими ей закрепиться на кафедре.

Второй раз замуж она вышла за бизнесмена…

…И в третий…

…И если досье не врет, то сейчас Маргоша – дама весьма состоятельная, свободная и оттого опасная. Васяткой она не побрезгует. Вспомнит и про обожание его, и про собственное прошлое, сочинит слезливую сказочку…

Ерунда какая.

Никуша, вечная соперница, которая так и не сумела избавиться от клейма второй красавицы… Нет, красавицей она была согласна быть, но не второй.

Первой.

Единственная дочь состоятельных родителей, маленькая избалованная принцесса, которая незаметно выросла в большую, но не менее избалованную. Вечно пыталась у Маргоши кавалеров перехватить. И за Васькой охотилась, не потому, что Васька ей нужен был, а чтобы увести от Маргоши.

Убедила, что любит.

Васька по натуре рыцарь, как даме отказать… А оказалось, даме этой он нужен был, лишь пока в другую влюблен. Поигралась и выставила. Не просто выставила, а высказала все, что думает. Ничтожеством обозвала, бесполезным существом.

Васька говорит, что благодарен.

…А ведь Никуша одна осталась. Было какое-то замужество, родителями устроенное, капитал к капиталу или что-то в этом роде. Но не сложилось. Смерть родителей. Смерть супруга. Смерть падчерицы… Множество смертей, обернувшихся прибылью.

От родителей достался внушительный счет в банке, две квартиры, дача, пара магазинов модной одежды, два салона. От мужа – сеть супермаркетов, которые немалый доход приносят, и Никуше хватает на жизнь, но ей скучно.

А тут – такая игра…

…Машка сидит, ногти разглядывает, акриловые, длинные. Прежде-то свои отращивала, вечно повсюду с пилочкой ходила. Третья в компании не лишняя, третья – запасная, для равновесия созданная. А уравновесить непростые отношения Никуши и Маргоши не так-то просто.

Машка безобидна.

Она неумна, незлобива… сплошные «не». Розовый цвет по-прежнему любит. И наверняка до сих пор верит в любовь. Прежде на лекциях все романчики женские почитывала, преподаватели только вздыхали. Злиться на Машку было невозможно, да и бессмысленно. Она была очаровательно глупа, но все же не настолько, чтобы отчислить.

Да и родители опять же…

Не сказать, чтобы настолько богаты, как Никушины, но и не бедны…

Средний класс. И средние запросы… И короткий роман с Васькой, скорее всего, Машка искренне его пожалела после той истории с Анной. Как же, несчастно влюбленный… Несчастная любовь – это ведь почти проклятие, болезнь, которую она взялась лечить. Но лечение надоело, и Машка увлеклась Толиком.

Увлеклась, надо думать, вполне искренне. И замуж за него вышла. Поговаривали, что по залету. Брак продержался лет пять, а закончился разводом, с которого Машка если что и поимела, то потрепанные нервы да двоих детей.

Странно вот так смотреть на них. Свои чужие люди, которых вроде бы и знаешь хорошо, но не оставляет чувство, что это «хорошо» – самообман.

…Пашка вытащил из кармана шоколадный батончик и жует с видом сосредоточенным. Сто двадцать кило, гипертония, шумы в сердце, одышка и увеличившаяся в десятки раз вероятность инфаркта. А был ведь спортсменом. Награды брал. В университетских, конечно, внутренних соревнованиях, но брал же…

…За плечами тоже неудачный брак, из которого ушел едва ли не нищим. Продал родительскую квартиру, торговлей занялся. И вроде как успешно…

Пашка Ваську ненавидел.

За что? До сих пор не ясно, но ведь в универе не упускал случая в дерьмо носом ткнуть.

– Слышь, – рядом присел Толик, который и в прежние-то студенческие времена чувством такта не отличался. – Закурить есть?

– Не курю.

Сигарета – лишь предлог, и Толик уходить не спешит. Садится, вытягивает ноги, устраивается в кресле, делая вид, что именно это кресло просто-таки для Толика создано.