Золотые миры

Она — морячка с первых дней
И внучка дуровской собаки.
Резва и шаловлива, с ней
Всегда готов возиться всякий.

Идём гулять. Она бежит,

За камнем, брошенным, несётся,
Пригнётся, нюхает, дрожит,
И в гладкой шерсти блещет солнце.

Пока идём мы не спеша,

Едва передвигая ноги,
Она успеет обежать
Раз двадцать белые дороги.

На стройных, молодых ногах

Летит легко, красиво, гибко,
И на больших её зубах
Скользит ехидная улыбка.

Летит, как ветер, всех быстрей,

Так, чтоб другие не поспели,
И сколько жизни бьётся в ней,
В её живом и нервном теле!..

4. Бибка

Труслив, послушен и умён.
Прикрикнешь — и с хвостом поджатым
Ползёт, к земле пригнувшись, он
И жжёт подобострастным взглядом.

В его глазах — беззвучность слов,

Как будто жалобы и стоны…
Один из всех сфаятских псов
Он знает одного патрона.

Ему он предан всей душой,

Собачьей, маленькой, но верной,
И если раз пройдёт за мной —
И то с опаскою безмерной.

Он сладко ест и сладко спит,

Ему тарелку содой моют.
Он баловень и сибарит,
Привыкший к ласке и покою.

Он любит сахар, шоколад,

С изюмном сладкие ватрушки,
Он любит, как аристократ,
Лежать на мяконькой подушке.

Лишь на прогулке резв и прост,

Шумит, гоняет коз арабских…
А крикнешь — снова книзу хвост,
И взгляд приниженный и рабский.

5. Бимс

Занятный, маленький щенок,
Неповоротливый, культяпый,
Мохнатый, чёрненький комок
И только рыженькие лапы.

Мне утром скучно без него.

Зову, и он идёт без страха.
Я на диван кладу его,
Даю ему блестящий сахар.

Он так смешно его грызёт,

Что даже хочется смеяться,
Вертит хвостом, чего-то ждёт
И долго лижет, лижет пальцы.

Я иногда играю с ним

С какой-то нежностью унылой.
Мы с ним подолгу говорим:
«Что, Бимсик, скучно? Грустно, милый?»

И рада я насмешкам дня,

И другу маленькому рада.
А он всё смотрит на меня
Обиженным и робким взглядом.

Потом спрыгнёт. На дверь глядит,

Скулит несмело и беззвучно.
— Ну, что же, маленький, иди…
Тебе и то со мною скучно…

19/ II, 1925

«Я пальцы себе исколола…»

Я пальцы себе исколола
Неистовым жалом иглы.
Растаял мой день невесёлый
В таинственном шорохе мглы.

Шумят и качаются сосны,

Как будто сейчас упадут…
О, призрак, жестокий, несносный,
Бессмысленный призрак — ты тут…

Я низко склонялась над бязью,

Над тонким, извилистым швом
А мысли мучительной вязью
Меня оплетали кругом

И ветер, и вещи, и люди

Смеялись, жестоко дразня:
«Не будет, не будет, не будет
Большого и яркого дня!»

26/ II, 1925

Мысли вслух(«Ахматова сказала раз…»)