Золотые миры

Быстро день за днём проходит,
Скучно час за часом бьёт,
И мрачней тоска находит,
Как за годом мчится год.

Время быстро, время строго,

Наши дни несёт оно,
А ведь этих дней немного
В жизни нашей сочтено.

Только к нам весна слетела,

Свой раскинула шатёр,
Всё вокруг зазеленело,
Всё кругом пленило взор.

Только сердце, ожидая

Лучших дней, оно молчит…
Глядь, и осень золотая
Первый лист озолотит.

Так, в тоске о невозвратном,

Сердце будущим живёт,
А на милом и отрадном
Время быстрое идёт.

День пройдёт, тоска глухая

Исчезает без следа.
Так и юность удалая
Не вернётся никогда.

Надо смело жить желаньем,

Жить, не ждать в тоске глухой.
Будет мне напоминаньем
Первый листик золотой.

Я его беру украдкой

И в страницы дневника,
Там, где мрачная загадка,
Там, где хмурая тоска,

Я кладу его с тоскою…

Он живёт, он не увял —
И бегут года чредою,
Как за валом мчится вал.

30/ IX, 1920, Симферополь.

«Здесь всё мертво: и гор вершины…»

Здесь всё мертво: и гор вершины,
И солнцем выжженная степь,
И сон увянувшей долины,
И дней невидимая цепь.
Всё чуждо здесь: и волны моря,
И полукруг туманных гор…
Ничто, ничто не тешит взор,
Ничто уж не развеет горя…
Я знаю, в блеске красоты,
В тени унылого изгнанья
Переживут меня мечты
Давно разбитого желанья.
И эта степь в тоске унылой
Мне будет мрачною могилой…
25/ Х, 1920, (14 лет), Севастополь

Ирина Кнорринг с детьми дяди, Б.Н.Кнорринга. Елшанка

Ирина Кнорринг с матерью

КНИГА ВТОРАЯ. Константинополь-Бизерта (Сфаят) (1920–1923)

«Всё кончено. Разрушены желанья…»

Всё кончено. Разрушены желанья,
Поруганы заветные мечты.
Опять, опять забытого страданья
Я узнаю знакомые черты.

Я узнаю — в холодном сердце снова

Безмолвная тоска по-прежнему лежит,
Гнетут судьбы жестокие оковы,
Дыханье смерти душу леденит.

Нет воли у меня. Желанья безобразны.

Душа моя мне кажется смешна,
Мечты так грубы, пошлы и бесстрастны.
…И жизнь, как туча грозная, мрачна.

7/ XI, 1920. Константинополь. Дредноут «Генерал Алексеев».

На чужбине. Отрывок («Брожу по палубе пустынной…»)

Посвящается Тане

Брожу по палубе пустынной,
Гляжу в неведомую даль,
Где небо серое, как сталь,
И вьются чайки цепью длинной.
Передо мною, сквозь туман,
Как серый призрак, как обман,
Видны строенья Цареграда,
Над бездной вод, в кругу холмов,
Мечетей, башен и дворцов
Теснятся мрачные громады…
А там, за бледной синей далью,
Чуть отуманенной печалью,
За цепью облаков седых,
Где чайка серая кружится,
В глухом тумане волн морских
Моё грядущее таится…

17/ XI, 1920. Константинополь. Дредноут «Генерал Алексеев».20-й кубрик. Темнота. Духота. Сырость. Крысы пищат.

Не говори («Таи в себе глубокое страданье…»)