Золотые миры

Таи в себе глубокое страданье,
Не говори, что жизнь твоя пуста,
И пусть печать зловещего молчанья
Сомкнёт твои весёлые уста.

Не говори, о чём ты тосковала,

Под маской скрой унынье и печаль,
Не говори, что сердце жить устало,
Не говори, чего так больно жаль.

Таи в себе стремленья и желанья,

Не открывай своих заветных грёз,
Не жди от мира капли состраданья,
И пусть печать унылого молчанья
Смирит поток твоих душевных слёз!..

28/ XI — 11/ XII, 1920. «Константин», Мраморное море

«Для себя мне улыбки не нужно…»

Для себя мне улыбки не нужно,
Я не жду для себя упоенья:
В этом мире мне тесно и душно,
В этом мире мне нет утешенья!

В мрачном мире, унылом, страдальном,

Средь волнений житейского моря,
Лишь в одном человеке печальном
Я нашла молчаливое горе.

Он душе моей близок тревожной,

Столько слёз в его жизни бесстрастной,
Перед ним все страданья ничтожны,
Перед ним и блаженство неясно.

Для него б я страданья забыла,

Я б ему отдала своё счастье,
Я б ему свои сны подарила,
И холодное слово участья.

Я б ему отдала свои грёзы…

Да у воли подрезаны крылья.
И унылые катятся слёзы,
Бесполезные слёзы бессилья.

17/ XII, 1920. Наварин

«Воздух весенний бодрит и пьянит…»

Воздух весенний бодрит и пьянит,
В светлую даль голубую манит,
В вольные степи, на зелень полей,
Там, где душе веселей, веселей!
Там, где привольная даль широка,
Там, где, волнуясь, летят облака,
Там, где вся радость весеннего дня…
Но далека эта даль от меня…
Душит тоска всё больней и больней,
Бедному сердцу грустней и грустней.
Светлые грёзы, минувшие дни
Были лишь звонкие песни одни.
Всё, что прошло быстрокрылой мечтой,
Кажется в жизни одной лишь чертой.
Вольная жизнь широка, широка,
Пышная степь далека, далека,
Юная жизнь в неизвестность манит,
Воздух весенний бодрит и пьянит.

14–27/ XII, 1920. Бизерта. «Константин». Под жёлтым флагом.

«В тот миг, когда душа полна сомнений…»

В тот миг, когда душа полна сомнений,
Полна тревог, печали, суеты,
Когда глухие, грубые волненья
Оставили глубокие следы,

Когда в душе погублено святое

И мысль работает лениво, тяжело,
Иль в грустный час вечернего покоя
На сердце тайное унынье налегло,

Когда тоска холодная стремится

Вселить волненья грубой суеты —
В тот грустный миг приятно позабыться
В ленивом полусне, под крыльями мечты.

Лежать одной, без мысли, без волнений,

Забыть весь мир, всё прошлое забыть,
И там, в объятьях страстных сновидений
Свои страданья легче заглушить.

6/ I, 1921. Бизерта. «Кронштадт». Мастерская. Среди станков

В карантине («Спустился вечер молчаливо…»)