Золотые миры

Прощай, Сфаят, прощай, свобода!
Прощай последний майский день,
Где все мольбы и все невзгоды
Сошли в таинственную тень.

Передо мною блещут дали,

Где я, молитву сотворя,
Сойду под вечный свод печали
В глухих стенах монастыря.

Но в душной клетке заточенья

Меня, я знаю, также ждут
И там счастливые мгновенья,
Волненье, жизнь, борьба и труд.

Но нет тревоги, нет невзгоды,

Ни грозных бурь, ни злобных дней,
Ни упоительной свободы
Разгульной юности моей.

31/ V, 1921 В автомобиле по дороге в монастырь Notre-Dame de Sion

Первая ночь в монастыре («В эту ночь, как спустилась холодная мгла…»)

В эту ночь, как спустилась холодная мгла,
В эту ночь я так долго уснуть не могла.
На чужой стороне, среди чуждых людей
Я одна была с мёртвой печалью своей.
И так много тревожных, таинственных дум
Волновали мой пылкий расстроенный ум,
И так много тяжёлых, мучительных слёз
Мне навеяли крылья таинственных грёз.
И седой полумрак был так страшно угрюм,
За окном грохотал дикий, уличный шум,
И в усталую душу, где мёртвый покой,
Он врывался неясной, безумной тоской.

2/ VI, 1921. Бизерта

Дневник («Немые, пожелтевшие листы…»)

Немые, пожелтевшие листы…
То миг уныния, то миг воспоминанья,
Кой-где, среди вседневной суеты,
Мелькнёт строка, достойная вниманья.
В ней чувства новые несмело говорят,
А дальше пыл невинных увлечений,
Язвительных: насмешек длинный ряд,
Жестоких и нелепых обвинений…
Змеиная, ехидная молва,
Порывы счастья, счастья неземного…
Одна строка желания глухого…
Красивые, но мёртвые слова…
Кой-где мелькнут задумчивые грёзы
Среди пустых, однообразных строк,
А там опять проклятье и упрёк,
Опять тоска, и жалобы, и слёзы…

7/ VI, 1921. Бизерта

«Высоких монахинь зловещие тени…»

Высоких монахинь зловещие тени,
Безмолвных, как сумрак ночной…
А в окна раскрытые воздух весенний
Врывается сильной струёй.

Органная песня в воздушном просторе

Под сводом капеллы гремит,
И будто какое-то страшное горе
Над всем этим храмом висит.

Все бледны, недвижны, склонили колени,

 В угрюмой печали молчат.
Лишь бродят монахинь безмолвные тени,
Да звуки органа гремят.

В душе настоящее горе таится,

Не ложный, навеянный страх,
И хочется плакать и тихо молиться, —
И искрятся слёзы в глазах.

Повсюду унынье, лампады сиянье,

Монашенок сумрачный строй,
Всё то же притворство, всё то же молчанье,
Всё тот же зловещий покой.

14/ VI, 1921. Бизерта, Couvent

Корабль («Плавно качаясь на гребне бесцветных валов…»)

Посвящается русскому флоту