Золотые пауки

Адвокат рассмеялся – хо-хо – и провел меня через пропускной пункт. Все формальности, за исключением одной, требовавшей моего личного присутствия, уже были улажены, так что в обещанную минуту он уложился. В такси, по дороге домой, Паркер объяснил, почему я гнил в камере до часа дня. Добиться освобождения под залог по обвинению в незаконном хранении оружия было довольно просто, но меня еще и объявили важным свидетелем, и окружной прокурор требовал у судьи назначить пятьдесят штук залога! Он оставался непреклонен, и максимум, чего удалось добиться Паркеру, это снизить цифру до двадцати, а перед заключением сделки ему еще нужно было отчитаться перед Вульфом. Мне запрещалось покидать Нью-Йорк. Когда такси пересекало Тридцать четвертую улицу, я бросил взгляд на западный берег реки. Штат Нью-Джерси меня никогда особо не прельщал, но теперь мысль о поездке по туннелю и дальше между рекламными щитами показалась мне весьма заманчивой.

На крыльце старого особняка на Западной Тридцать пятой улице я обогнал Паркера и открыл дверь своим ключом, но обнаружил, что накинута цепочка – в мое отсутствие таковое практиковалось частенько, хотя и не всегда, – так что пришлось нажать на кнопку звонка. Фриц Бреннер, повар и дворецкий, впустил нас и продолжал стоять рядом, пока мы снимали шляпы и пальто.

– Ты в порядке, Арчи? – поинтересовался он.

– Нет, – ответил я искренне. – Не чувствуешь, как от меня разит?

Как раз когда мы двинулись по прихожей, из столовой появился Вульф. Он остановился и воззрился на меня. Я вызывающе задрал подбородок и сказал:

– Поднимусь к себе и сполоснусь, пока вы заканчиваете обедать.

– Я уже закончил, – мрачно ответил он. – Ты перекусил?

– Достаточно, чтобы стоять на ногах.

– Тогда начнем.

Он двинулся по прихожей в кабинет, прошел к своему крупногабаритному креслу за столом, уселся и принялся устраиваться поудобнее. Паркер занял красное кожаное кресло. Чтобы опередить его, я начал говорить еще на подходе к своему столу.

– Будет гораздо лучше, – заговорил я, стараясь, чтобы это прозвучало весомо, – если мы сначала разберемся, почему я вышел из той комнаты, оставив свой револьвер в ящике. Я не…

– Помолчи! – клацнул зубами Вульф.

– В таком случае, – обиделся я, – что же вы не оставили меня в тюряге? Давайте я вернусь и…

– Сядь!

Я сел.

– Я не утверждаю, – произнес Вульф, – что ты проявил хоть какую-то неосмотрительность. Даже если и проявил, не стоит тратить время, рассуждая о подобных пустяках. – Он взял со стола лист бумаги. – Это письмо, полученное вчера от миссис Э. Р. Баумгартен. Она просит меня заняться ее племянником, который работает в принадлежащей ей компании. Я хочу ответить. Бери блокнот.

Я хорошо знал эту его интонацию: когда Вульф говорит так, он не терпит вопросов, я уж молчу о возражениях. Мне пришлось взяться за блокнот и ручку.

– «Уважаемая миссис Баумгартен. – Он принялся диктовать, будто заранее заготовил текст в уме. – Премного благодарен за ваше письмо от тринадцатого числа с просьбой провести для вас расследование». Абзац. «К сожалению, я не могу оказать вам подобную услугу. Я вынужден отклонить вашу просьбу ввиду того, что получил уведомление от Полицейского управления Нью-Йорка о закрытии в скором времени моего частного сыскного агентства и лишении меня лицензии. Искренне ваш».

Паркер громко охнул, но Вульф не обратил на него внимания. Сам я сохранял невозмутимость, однако в очередной раз пожалел, что не имел возможности присутствовать при беседе Вульфа и Кремера.

Вульф продолжал:

– Отпечатай немедленно и пошли Фрица отправить письмо. Если будут звонить потенциальные клиенты, всем отказывай и объясняй, почему мы не можем с ними встретиться.

– Называть им причину, указанную в письме?

– Да.

Я развернул к себе печатную машинку, вставил в нее бумагу и копирку и принялся стучать по клавишам. Мне пришлось сосредоточиться, поскольку новость выбила меня из колеи. Так далеко Кремер еще не заходил. Паркер задавал какие-то вопросы, а Вульф что-то бурчал ему в ответ. Я напечатал письмо и адрес на конверте, Вульф поставил подпись, и я отправился на кухню и велел Фрицу немедленно отправить письмо, после чего вернулся в кабинет.

– Теперь, – произнес Вульф, – я хочу знать все до мельчайших подробностей. Начинай.

Обычно, когда я отчитываюсь перед боссом о каком-либо событии, вне зависимости от степени личного участия, вступаю я, благодаря долгим и упорным тренировкам, плавно и далее продолжаю без малейших усилий. На этот же раз, не оправившись от только что полученного жестокого удара, я поначалу не проявлял особого пыла, поскольку должен был упомянуть о каждом слове и движении, однако к тому времени, когда добрался до эпизода с открытием окна, рассказ мой лился уже гладко и легко. Как и обычно, Вульф весь обратился в слух и не прерывал меня.