Золотые времена

– Ерунда! – беспечно отвечает Ся. – Это я умру раньше тебя. Не представляю, как ты будешь жить, когда я умру раньше тебя!

– Не знаю, – говорит Натака.

– Вот и я не знаю, – отвечает Ся. – Значит, что-то тут не так. Ведь мы до того друг друга любим, что должны всё знать! Давай-ка обсудим это иначе.

– Давай, – согласилась Натака. – А как?

– Что бы я делал, – говорит ей Ся, – если ты умрешь раньше меня?

– Моей смерти хочешь? – обиделась Натака.

– Вовсе нет! – сердечно отвечает Ся. – Ты ведь тоже можешь спросить: а что бы я делала, если ты умрешь раньше меня?

– Ну, спросила, предположим.

– Моей смерти хочешь? – обиделся Ся.

– Вот видишь, опять у нас что-то не получается, – говорит Натака. – Ведь мы так любим друг друга, что не можем обижаться.

– Верно, – отвечает Ся, – не можем. Жаль: уж так мы любим друг друга, а никто не замечает. Давай иначе подойдем к проблеме. Как бы мы жили, если бы один из нас умер раньше другого?

– А как? – встрепенулась Натака.

– Да нет, все равно неувязка, – печалится Ся. – Если один из нас умрет, то тогда мы – уже не мы.

– Выходит, никто из нас не может умереть раньше другого, – подытожила Натака. – И никто из нас не сможет показать другим всю глубину своей любви.

– Пожалуй, ты права, – расстроенно ответствует ей Ся. – Досадно!

И в таких вот славных разговорах протекали дни этой влюбленной пары.

И никак не удавалось им договориться.

Уточняли, выясняли – очень уж хотелось им немедленно измерить всю безмерность своих несравненных чувств.

Но однажды, когда Ся работал в своем кабинете, верная Натака, наконец, решилась.

«Доставлю ему радость, – подумала она. – Умру-ка первой. Прямо вот сейчас. И пусть он сможет над моей могилой горевать и убиваться вдоволь – так, чтоб люди видели и понимали, до чего же он меня любил!.. Пусть, глядя на него, любовью нашей умилятся!»

И, порешивши так, Натака удалилась в спальню, где и отравилась.

А Ся тем временем шагал по кабинету и, не догадываясь ни о чем, смиренно размышлял.

«Умру-ка лучше первым я, – соображал он безмятежно. – Прямо вот сейчас. Уж как она, бедняжечка, наплачется, поди, над моим телом бездыханным, то-то славно! Всем явит скорбь великую и, стало быть, свою любовь. Какая будет всем наука!.. Очень мудро я решил».

И, не выходя из кабинета, Ся гвоздиком расковырял себе живот и выпустил кишки.

А вечером в квартиру позвонили гости, приглашенные заранее, когда Ся и Натака еще только выясняли, что к чему да отчего.

Уж гости и звонили, и кричали, и стучали – им никто не открывал.

Тогда, почувствовав беду, они взломали дверь и увидали: в спальне – голую Натаку, всю зеленую от яда, а в кабинете – Ся, при галстуке, но без кишок.

Дамы, естественно, в обморок упали, а мужчины отнесли Ся в спальню и вместе с бездыханною Натакай уложили на постель, под одеяло, – ежели смотреть со стороны, ну, прямо парочка для фото: «Брак – святое дело».

– Надо же, – сказал один, – чего это они? Ведь так друг друга, вроде бы, любили…

А другой сказал:

– Выходит, не любили.

Но вмешался третий:

– Вы не правы. Они себя в любви любили. Необыкновенно. Нам такое и не снилось.

И тогда они направились в гостиную и вместе с дамами, уже пришедшими в себя, отменно выпили и закусили, и повеселились от души.

И здесь же, на большом узорчатом ковре, предались тихому разврату.

О покойниках не вспоминали – ни добрым словом, ни дурным.

Не это было главное сейчас, не это.

Ибо заметил правильно один поэт: «Любовь еще, быть может…»

2. «Друзья, прекрасен наш союз!..»

Жил человек по имени Хи. Был он страшно бедный и сильно болел. Постоянно болел.

И еще, между прочим, ужасно хотел полежать под кустом во дворе.

Хоть часок, просто так.

Но никто его не навещал, давно забыли, а самому во двор из дому выйти, чтоб под этим кустом полежать, уже сил не хватало.

И, наконец, приспело время умирать.

Тогда человек по имени Хи собрался с духом, обзвонил своих старых друзей, с которыми не виделся черт знает сколько лет, и сообщил им эту новость.

Те пришли.

Чего же не придти?

Отправить в дальнюю дорогу – первый долг…

Вот собрались они, сидят и ждут. Не пристают. Хорошие друзья.

– Уж коли все вы здесь, то у меня к вам просьба, – говорит им Хи. – Снесите-ка меня во двор, под куст. Хочу в последний раз там полежать, на небо поглядеть, послушать, что соседи говорят.

Друзья его как будто и не слышат – заняты беседой.

Ждут, когда помрет. Чтоб был пристойный траур, всё, как у людей.

А то – под куст…

Смешно!

– Ну ладно, вам виднее, – горестно вздыхает Хи. – Раз нет – так нет.

– Тебе что, делать нечего? – друзья удивлены. – Мы тут – зачем? И ты – чего?

– Да хочется, – бормочет Хи. – Давно.

– Слышь, хочется!.. – хихикают друзья. – А ничего, расхочется. Сезон не тот. Подумаешь – под куст!..

– Конечно, – соглашается болезный Хи.

Такой он слабый, что и спорить нету сил. В другой бы раз уговорил – в момент.