Золотые времена

«Ну, совсем как у нас на Столбовом!» – восторженно подумал Ривалдуй.

Против обыкновения, Ривалдуй в то утро пробудился неприлично рано.

Напившись с вечера в стельку, он смутно теперь припоминал, что же было накануне, что он, по неведенью, такое начудил в сюжете пьесы и о чем, собственно, станет докладывать сегодня на экзамене.

Единственным утешением оставалась мысль: «Я – самый первый. А первый блин всегда комом».

Но, несмотря на это оправданье, скверные предчувствия не покидали его.

– Нет, нý вас с вашим театром! – в сердцах решил он. – Тьма веков, не разберешь, где что… Уйду я лучше в космонавты. Тоже тьма, но там оно спокойней…

Он тяжело слез с постели, и тут почтовая лампочка возвестила о прибытии утренней корреспонденции.

Как ни странно, никаких устрашающих надписей в воздухе на сей раз не возникло.

Вместо этого на письменный стол вывалилась увесистая папка из картона, туго перетянутая веревочками крест-накрест, а к ней – листок бумаги с текстом.

Ривалдуй машинально взял в руки послание и, сонно щурясь, принялся читать.

«С Вашей трактовкой пьесы вполне согласен. А что Вы скажете насчет моей трактовки повести Гоголя “Ночь перед рождеством”? Рукопись прилагаю».

Ничего не соображая, Ривалдуй разорвал веревочки и распахнул папку.

На титульном листе было размашисто выведено:

«СОН В ЛЕТНЮЮ НОЧЬ».

А чуть пониже – «Уильям Шекспир».

Достойное градоописание

«Нам необходимы подвиги, нам нужен почин».

М. Е. Салтыков-Щедрин. «Годовщина».

Пролог

Ежополь был город исконный, старинный.

Стоял он на высоком левом берегу реки Ежопки, от которой и получил свое историческое название.

Иные горячие головы уверяли, будто древнее его и нет на свете, но это, конечно, не так.

Тем не менее – и это обязует каждого любопытателя истории отменно поразиться! – ни одна летопись Ежополь вовсе не поминает.

И все, вероятно, потому, что славное название города настолько и всегда вертелось у людей на языке, что сообщать о нем еще и в летописях почиталось за дело странное и просто неприличное.

Ведь не сообщают же летописцы: зимой, дескать, в шубе тепло, а без шубы – холодно.

И так понятно.

История деяний

Возле города Ежополя располагались два примечательных места.

Одно называлось – урочище Гнедые Нужники, другое же – Вышний Торчок.

В Гнедых Нужниках были дачи славных поселян.

Там ежополяне отдыхали и пили самогон.

В Вышнем Торчке поселяне, напротив, варили самогон и вообще занимались сельским хозяйством.

Все продукты, которыми можно питаться, не травясь, город Ежополь ввозил из отдаленных мест.

Когда в Ежополе вымостили первый переулок, горожане стали с ужасом ждать перемен.

И точно: вышел Указ об охране памятников старины.

Непонятный, но – Указ.

Город Ежополь приуныл.

Таковых заветных памятников в нем вовсе не сыскалось, ежели не считать чудом уцелевшей городской помойки, по вдумчивым расчетам местных краеведов имевшей почтенный возраст в 300 лет.

Тогда ее срочно обнесли березовым штакетом с дровяными вензелями, рядом – для туристов – возвели бревенчатый отель и начали именовать «Помойницей имени Взятия Бастилии», о чем официально и уведомили столицу.

Из столицы по секретному каналу пришел лютый нагоняй, отцы города слегка затосковали, но, вскорости смекнув, что к чему, свое творение шустро переименовали.

И в новой депеше, направленной в столицу, было уже означено: «Помойница имени Ленинских внучат». Сколько было точно, отцы города не знали. Надо полагать, не меньше, чем бакинских комиссаров. Но зато звучало хорошо и даже как-то необыкновенно…

Из столицы донесся такой силы вой, что отцы города, тонко опять же смекнув, что к чему, повелели Помойницу вмиг закопать.

Зато над крышей гостиницы по вечерам засияло дрожащим неоном: «Hotel na Pomojah. Intourist».

А для особо привередствующих инородцев здесь же, у Помойницы, отгрохали новехонький кабак на шесть персон. На большее финансов не хватило – затерялись где-то… Так случалось иногда.

Об этом в столицу уже сообщать не стали.

Однако ж – памятники старины, где взять их?

И отцы города распорядились: всё почитать за памятники старины – и сам Ежополь, и его лучших горожан. А это уж понятно…

Отныне каждый отец города, оставляя свою роспись, обязан был указывать: «Памятник старины, охраняемый государством, гражданин такой-то…»

Длинновато малость, зато в полном соответствии с запросами эпохи.

Об этом столицу известили. Не в лоб, конечно, но туманно и по существу.

После чего отцы города ударились в туризм по белу свету, благо денег на охрану исторических нетленок хапнули немало, и везде писáли, как заведено.