Золотые времена

А чтобы гости Ежополя не роптали на девственную и пыльную пустоту экранов, газеты каждый день писали (а обязательные очевидцы подтверждали), что, де-мол, вышел фильм такой-то, но, по причине всевозможнейших достоинств и несравненного своеобразия, отправлен сразу в Канны, на кинофестиваль, где, увы, и потерялся. Как только найдут, непременно дадут премию, вернут в Ежополь и всем покажут.

Пока еще такого не случалось. Международные жулики работали цепко.

Творцов кино сложившаяся ситуация устраивала – дальше некуда. Ибо, по сути, они-то и стали виновниками всей этой кутерьмы.

Мировые знаменитости вроде режиссеров Бабалеу, Парашметова, Физрукера, сценаристов Чужаков-Безродных, Плешоедова, Фунь, Турухана и соавторов, операторов Котуха, Куксопсурц-Житопера, Пчелкинда, сестер Гракх и их альфонса Китовраса, помрежей Тхакакова, Тхайцукова и Завертайло, художника Кустанаки, осветителя Потяги, который, кроме того, что он Потяга, ничего другого о себе сказать не мог, а также актеров Беложбана, Яйцеватого, Эсмеральды Блудной, Викторины Сеник, Розы Лесбиянц, Дормидонта Членских-Взносова, экранного певца Васюли и других, – так вот, все эти мировые знаменитости, дошлые до разных козней Голливуда, исподволь чинимых им Ежопольской кинофикации, безумно были рады и данное нововведение праздновали третий год подряд – творческими взлетами и лихими бардаками.

А кто-то даже предложил при киностудии организовать Острог благородных девиц, где юных романтических актрис отучали бы от разврата и привлекали к усвоению хороших манер, должных этот разврат, на равных, заменить – ну, словом, наподобие столичного киноинститута.

Затея, правда, провалилась.

От засилья деликатности и такта кинодело стало быстро вырождаться и хиреть.

Экранному (а уж теперь-то, будем справедливы, и совсем публичному) искусству натурально претили дерзания творчески воспитанных натур.

Когда ж, подумавши, прикинули, что сталось бы, открой при студии всеобуч, то непотребный ужас всех объял, и лавочку пришлось по-быстрому свернуть.

И снова кинодело пышно зацвело, так что, найдись вдруг свой ежопольский Жорж Садуль, говорил бы он о нем любовно и до бесконечности.

Но не было в Ежополе Садуля!..

В центре Ежополя, неподалеку от дома Горсовета, дабы от столицы и от времени не отставать, но при том и потрясать воображение туристов (особливо инородных, коим искони у нас – привет и ласка), недалече от десятого, без рельс, вокзала и Помойницы с её особо заповедной зоной в самый распрекрасный всенародный праздник был воздвигнут Царь-компьютер.

Следуя идущей из веков традиции, которую лелеяли всегда, размеры ему придали громадные и, все по той же вековой традиции, как столичные колокол и пушку, долго отливали из непривозного чугуна.

И более всего экскурсоводы, подводя к очередной жемчужине Ежополя балдеющих туристов, напирали на невероятный вес компьютера: две тысячи одиннадцать пудов.

Эдакой махины не было в мире нигде.

Понятно, наподобие других великих исстари чудес, этот компьютер тоже не работал, хотя раз, еще вначале, что-то в нем и брякнуло отменно.

Это, говорят опять же, сталось в тот момент, когда компьютер, по команде сверху, взялся рассчитать бюджет Ежополя на новые сто лет.

Но – не об том сейчас рассказ. Продолжим.

Сотворила Царь-компьютер – в честь мирного лыжного пробега Брест-Гаваи-Диксон-Тринидад-Ежополь – передовая по пытливости исконной мысли ремонтная Вышнеторчковская мастерская, каковая в несравненное свое творение вложила все возможные (непривозные, снова подчеркнем!) новинки прогрессивной кибернетики – от безразмерных деревянных счетов до гремучих арифмометров с четырнадцатью ручками вращательного управления и тридцатью окошками для разных, исключительно синхронных вычислений.

И все это – в лучших традициях славных мастеров – в чугуне.

Как Царь-компьютер волокли в Ежополь – просто так словами не опишешь.

Девятнадцать лет и два дня его пёрли в несравненный город, и бедовое событие это прозвали впоследствии гордо и ласково: «Волоком века».

Много мелких городов и деревень пришлось стереть с лица земли, но – ничего, зато и карта, обновившись, вдруг похорошела: Подъежополье в натуре словно раздалось…

Сам Царь-компьютер был вполне исконных форм – шатрово-купольный, золотоглавый, пятистенный, с барельефами Вучетича и разными хорошими словами по бокам – все больше из наследия Индиры Ганди, протопопа Аввакума и отчетов и речей ретивых отцов города.

И, сказывают, даже богофил Микитка Михалков, приехав раз, несмело эдак, весь в слезах, подполз в потемках к Царь-компьютеру и, треснувшись головкой об него, счастливо прошептал: «И всё!.. Прости мя, Господи…»

И, говорят, любимец коммунистов всей Земли, проворный ленинец палач Пол Пот – дня за три до того, когда его случайно вздёрнули не то в Камбодже, не то в Конго как безвизного полинезийского шайтан-туриста из ЮАР, – здесь тоже тайно преклонял колена и просил у высших покровителей своих, чтоб и его конспиративную контору непременно оснастили эдаким вот Царь-компьютером – для пущего величия и в назидание потомкам, если те останутся…