Золушка для босса

— Угу, — киваю я и осторожно интересуюсь: — А где Альбина с дочками?

— Да не знаю, ушла куда-то, — рассеянно отвечает папаша. — А дочки у нее, Лика с Идой почему-то отказались приходить. Ида какая-то притихшая в последнее время, то ли в проблемы вляпалась, то ли настроение плохое. А Лика вроде диету объявила, худеть решила и на ногах еле держится с голодухи. В-общем, сейчас как- то не до них. Беатрисочка меня с такими людьми познакомила, ты бы знала!

О как. Значит, спонсорша меньше, чем за сутки, уже успела из категории имя- отчество перекочевать в интимное уменьшительно-ласкательное обращение. Многообещающее начало.

Мысль расспросить насчёт нее и понять, не поддался ли папаша чарам предприимчивой женщины, мелькнула и исчезла при виде золотисто-алой ковровой дорожки, ведущей к свадебной арке. Мы как раз обогнули кусты шиповника, чтобы замкнуть круг и вернуться на то же самое место с парадной стороны, и сразу попали в двойную шеренгу случайных гостей.

Царевичев уже там.

Стоит перед аркой и смотрит на меня так пристально и жадно, как будто мы не виделись с ним целую неделю, а не каких-то жалких полчаса.

Чувствую себя попаданкой в какую-то романтическую мелодраму. Гламурно-темные гости смотрят на меня всего лишь со снисходительным поощрением… Зато зеваки аж глазами пожирают. И с каждой минутой их становится всё больше. Не так-то часто в нашем городе можно увидеть выездную свадьбу под цветочной аркой на киношный манер.

Сияющий от гордости папаша подводит меня наконец к жениху и перекладывает мою руку на его ладонь. Потом отцепляет от моего платья Настюшу — оказывается, что это время она торжественно шла у меня на хвосте, схватив пальчиками подол и, видимо, воображая, что несёт шлейф принцессы. Оба вместе отступают к гостям.

Пышная начальница ЗАГСа зачитывает традиционное обращение к жениху и невесте, великолепно играя интонациями — от понижения к радостному повышению.

Затем прерывается и достает какую-то распечатку, Брови ее слегка вздергиваются, и она бросает удивленно-позабавленный взгляд на Царевичева.

— Что такое? — шепотом спрашиваю у него.

— Я немного подредактировал формулу для обмена клятвами, — сообщает он тихо. — Сделал ее короткой и ясной. Как раз для нас с тобой.

Чиновница из ЗАГСа наконец возвращает свои брови в нормальное положение и заявляет:

— Прошу вас подкрепить своё решение клятвой. Жених свою речь у нас знает на пять баллов, так что прошу только невесту повторять за мной.

Царевичев кивает и с усмешкой, в которой проскальзывает нежная самоирония, обращается ко мне:

— Беру тебя, Золушка, в законные жёны и нарекаю своей принцессой.

У меня непроизвольно приоткрывается рот Кажется, кто-то от переизбытка романтики совсем меру потерял. Даже чиновницу в нашу персональную сказку втянул!

Очевидно, бумажку с индивидуальной брачной формулой он подсунул ей в последний момент, иначе бы свою реакцию она как-то сумела бы замаскировать. А так после его слов она целую секунду таращится, откровенно транслируя мысль в духе: "Расскажу кому не поверят! У Артёма Александровича романтическое разжижение мозга стряслось. Превратил свою свадьбу в детский спектакль."

Впрочем, чиновница почти сразу же приходит в себя. Откашливается и снова заглядывает в бумажку.

— Невеста, повторяйте за мной. Беру тебя, мой. хм… босс, в законные мужья и нарекаю своим принцем.

Сгорая от смущения, я повторяю за ней слова и слышу в толпе гостей многочисленные смешки. Хорошо хоть, они не снисходительные, а так, просто весёлые. Как у тех, кто ожидал за дверью увидеть официальное собрание, а обнаружил флешмоб.

Чиновница начинает говорить по бумажке дальше, но Царевичев вдруг заставляет ее умолкнуть одним властным движением руки. Потом поворачивается ко мне и сжимает мои дрогнувшие ладони.

— Посмотри на меня, Катя, — тихо говорит он, и я поднимаю на него глаза. — Не паникуй. Это не шутливая пантомима, не пародия и не спектакль. Я действительно хочу превратить твою жизнь со мной в настоящую сказку, Такую, о которой мечтают юные девушки. Ту самую, в которой добро всегда побеждает зло, а любовь всегда приводит к свадьбе. И мне плевать, что об этом думают друге. Это мой для тебя подарок, маленькая. Просто сказка в подарок, вот и всё. Прими его.

Он говорит об этом так просто и открыто, что и моё смятение от пристального внимания толпы, и неуверенность, и вбитое с детства недоверие к подобной нереальной романтике — всё это разом улетучивается. Становится далёким и неважным.

Действительно, а почему я должна отравлять скепсисом и смущением нашу собственную сказку? Ведь я люблю его.

И если он ради меня пересилил свою мужскую гордость, чтобы выставить себя перед всем городом романтическим посмешищем — просто потому что хотел украсить драгоценно-ярким воспоминанием мою отнюдь не замечательную прежде жизнь… то меньшее, что я могу сделать — не обесценивать его щедрый жест.

— Ты прав, Артём, — шепчу ему и расправляю плечи, радуясь приятному ощущению невесть откуда взявшейся уверенности в себе. — Ты совершенно прав! Спасибо тебе за этот подарок. Я принимаю его.