Золушка Forewer

Мой дом — моя крепость. Мой дом — моя спасительная пристань. И когда мне надо что-то прикинуть, обдумать, выверить следующий шаг, я возвращаюсь домой и погружаюсь в раздумья. На этот раз я выложил все бумаги с расчетами, которые сделал Славик, разложил их не так, как он мне их дал, а по тем направлениям, которые я себе представил. И только после этого стал смотреть, получится из этого что-нибудь утешительное. Утешать себя было нечем. Ситуация с финансами была критической. И затягивание поясов в такой ситуации — вещь необходимая. А те меры, которые мы уже обсудили, и приказ о которых был напечатан и подписан, были всего лишь каплей в море.

В то же время сосредоточиться на проблеме мне никак не удавалось. Я совершенно забыл, что именно в этот день недели Машенька устраивает генеральную уборку. И я пришел домой как раз в разгар боевых действий. Мрачно гудел пылесос, сбивая меня с пути истинного, Машенька же носилась по квартире, как угорелая, и я своим присутствием мешал ей, это было так очевидно. Я понял, что так продолжаться не может долго, недалеко и до мигрени. Я пробовал приспособиться к ситуации и переждать хоть какое-то время, но уже через пять минут понял, что это абсолютно бесполезное занятие. Надо было принимать какие-то радикальные решения.

Машенька остервенело драила ковер в гостиной. Свирепо ревел пылесос, а на ее сосредоточенном лице не было никаких эмоций, только желание быстрее закончить свою работу.

— Маша… — не слышит. — Машенька! — не реагирует. — Маша!!! — почти ору ей в ухо.

— Ой! Что? Вы?? Да!?

— Кончай с уборкой…

— Но, Павел Алексеевич, я только-только…

— Уборка переносится на завтра. Все переносится на завтра. Мне надо поработать. Подумать. И ты мне мешаешь.

Машенька смотрела на меня большими красивыми глазами, в которых быстро стали наворачиваться слезы.

— Я… да? Я??? И что? Даже кушать не приготовила… Думала, как всегда…

Она стала чуть-чуть шмыгать носом, значит, процесс выделения слез уже идет полным ходом. Да уж! Тюфяк я бесчувственный! Тупоголовец! Надо теперь как-то загладить свою вину… Бывает. Выкручивайся теперь…

— Машенька, прости старого идиота. Я больше не буду…

— Что вы, Павел Алексеевич, вы же не старый… и тем более не идиот…

— Почему?

— Ну, стала бы я у идиота работать?

— Машенька оставьте эту еврейскую привычку отвечать вопросом на вопрос. Почему это я не старый?

— Извините, Павел Алексеевич, вы старый идиот, как вам будет угодно…

И тут я рассмеялся…

— Маша, все! — это я сквозь смех и слезы, которые смех вызывал… — Все, закончили… По случаю такому я приглашаю тебя в ресторанчик. Тут рядом есть заведение, которое держит мой старый знакомый… Такой пахлавы и таких хачапури тебе нигде никогда не подадут. Гарантирую. Идем.

— Но Павел Алексеевич…

— Я не спрашиваю тебя, согласна ты или нет. Я тебя пригласил, и отказы не принимаются. Отказ равносилен увольнению.

— Тогда увольняйте меня…

— Так, хватит брыкаться, сама знаешь, что не уволю. Идем, я действительно очень хочу есть, а ты меня моришь голодом. Хочешь, чтобы у меня случился голодный обморок? Идем, Машенька, первый и последний раз. Обязуюсь…

— Ну, если в первый и последний…

Да, та еще штучка… та еще штучка, штучка… заклинило меня, что ли? Ага… давай-ка решим, есть ли у меня какие-то чувства к этой девице? Нет… Так с чем это связано? С «Золушкой»? Именно! Она не должна быть писаной красавицей! Она должна быть миловидной! Ага! Вот оно! Будем идти из этой точки…

Я редко вижу, как одевается Машенька, когда она не на работе. Последний раз был, когда я перепил, поэтому никакого представления об ее облике «на гражданке» я не имел. Действительность подтвердила мое предположение, что Машенька «интересная штучка». Она была одета без вызова, но очень мило, а розовый цвет брючного костюма на удивление ей шел. Она надела туфли-лодочки на невысоком каблучке, что только подчеркивало ее спокойную красоту еще не расцветшей женщины, красоту уверенного ожидания. Еще чуть-чуть, еще немного времени, когда слепящая юность перейдет в уверенную зрелость, и на нее будут заглядываться все мужчины, во всяком случае те, которые мужчинами остались. Туфли как-то уверенно гармонировали с костюмом, а костюм так удало сидел на ее ладной фигурке, что я непроизвольно подумал: «Какого?»

Именно, какого дьявола она делает у меня на работе? Что привело ее к роли прислуги? Недостаток денег? А я ведь никогда не думал про это. У меня и мысли такой не возникало. Пришла по рекомендации… И что? Мама болеет? Нужны деньги на лечение? И при этом умеет недорого и со вкусом одеться? Странно… Человек в горе не такой… Или такой? Это стоило исследовать. Вот только времени на эти исследования — ноль целых и нуль десятых без хвостика.

Мы покинули квартиру, я галантно подал Машеньке руку, а через четверть часа мы были в небольшом ресторанчике со стандартным названием «Андижан». Не сомневайтесь, что Гиви, который этот ресторанчик держит, прекрасно разбирается в том, какой должна быть пахлава, а тем более, какими должны были быть настоящие хачапури.