Золушка Forewer

Но тут на помощь мне пришел Гиви. Он самолично принес шашлык, который своим острым пряным запахом заполонил все небольшое пространство между мной и Машенькой, и на время скрыл меня от настороженного взгляда девушки. Гиви любит мариновать мясо в острых кавказских травах, отчего мясо приобретает неповторимый аромат. Он вообще неплохой парень, хотя все его официанты — смазливые мальчики, которых он предпочитает смазливым девочкам. Но это небольшой секрет для большого числа посвященных. Случайным посетителям, вроде Машеньки, эти подробности не нужны абсолютно.

Я впился в кусок сочного мяса и тут мне в голову пришла спасительная мысль, а что, если… И я тут же уцепился в эту мысль, уцепился настолько, что это отразилось на моем лице. Машенька, скорее всего, не поняла, что со мной происходит, но точно ощутила, что что-то происходит…

— Павел Алексеевич, что с вами?

— Ой, Машенька, это… это называется муками творчества… Извини…

— Да что вы, Павел Алексеевич… Вы меня извините, я такая дура бываю… Просто я вас никогда таким не видела…

— А, да, ничего… кушай, кушай… Я пока подумаю…

— Да я сыта…

— Странно, ты кушаешь меньше, чем Дюймовочка… Вот оно!

— Что оно? — голос Машеньки отражал ее испуг.

— Решение, Машутка! Решение! Я теперь все знаю… Извини… Вот оно! Вот оно! Эврика! Точно!

Надо было отдышаться. Меня переполняли эмоции, я чувствовал, что нашел именно то, что должен был найти, то, что называется режиссерским ходом. И все вокруг перестает существовать, странное чувство, но мир исчезает, все исчезает. Остаются только я и моя идея… Ах, да, еще что-то мешает… какая-то странная штучка… Вот она…

— Я сейчас вызову такси и ты поедешь домой, а я к себе — мне надо сосредоточиться, ок? Ну и ладно…

Машенька в ответ сдержанно кивает головой. Люблю сообразительных девочек.

Глава двадцать четвертая Неожиданно приятные стороны театральной режиссуры

Вообще-то это решение не касалось спектакля, точнее, не касалось его напрямую. Оно касалось немного другого аспекта событий, которые развивались своим путем, и только потом я понял, что именно так они и должны были развиваться.

Самое интересное началось после того, как я оказался дома. Записочка с телефонным номером, который я оставил по неосторожности у себя на тумбочке, куда-то бесследно исчезла. Вообще-то Машенька не имела привычки сметать мои бумажки, разве что… Разве что она сделала это по недоразумению или нарочно? Нарочно? Ревнует? А повод? Разве я давал ей повод? И разве я думаю о ней, как об объекте страсти? Глупости! Пусть мне выколют глаза, если это правда… Черт! Тут же стало печь вокруг глазниц. Еще напророчу… Хватит играть с силами, с которыми играть не стоит. Хорошо, что у меня фотографическая память на числа, в особенности на номера телефонов. Я даже телефонную книжку не веду — все у меня в памяти и намного надежнее, чем в памяти компьютера, сохранено.

Во всяком случае, у меня есть возможность проверить последнее утверждение. И вот, я его проверяю. Номер… Все цифры выстраиваются у меня в голове, подобно звеньям простенькой головоломки. Получилось. Сложилось. Вот оно… Набор.

— Мария?

— Да, простите, а кто это?

— Н-да, у вас действительно девичья память… Это Павел Алексеевич, неужели не узнали?

— Ой, извините, Сереженька, я вас действительно не узнала…

По-видимому, это должно было означать, что ее мама на страже, и совсем-совсем рядышком.

— Сереженька, так Сереженька… Вы знаете, у меня есть одна идея… небольшая, но интересная, может быть, нам надо было бы ее обсудить. Лучше при личной встрече. Вы меня понимаете?

— Ой, как это интересно… можно узнать подробности?

— Приезжайте, адрес вам известен, только кузнеца с собой брать не надо?

— Какого кузнеца? Ой, простите, я плохо расслышала…

— Никакого. Ни вашу маму, ни, тем более, мою бывшую тещу. Договорились?

— Буду через полтора часа. Раньше не доберусь, честное слово…

Ну, по поводу честного слова дело такое… молодое, все равно не поверю…

— Жду.

Говорят, что краткость — это сестра таланта. А моя идея? Она еще окончательно не сформировалась, но возникла твердая уверенность, что эта девушка, Мария, каким-то странным и непонятным, пока еще, мне образом, связана с моим премьерным спектаклем. Не зря я ее встретил тогда, когда ехал на встречу с Новицким? И не зря маман-с (так в минуту злой иронии я называл Варвару Сергеевну) так настойчиво втирала мне эту… хм-хм… девицу?

Девушка вида ужасного схватила мужчину прекрасного, как дальше в той страшилке из старой-старой сказки? И, кажется, старина Шварц и эту сказку переделывал? Почему же мне хочется поставить именно этот спектакль? Неужели комплекс «Принцессы Турандот» не дает и мне покоя?