Золушка Forewer

На ней было довольно милое платье ярко-сиреневое, вызывающе облегающее ее божественную фигуру, от нее исходил аромат полыни и еще какой-то сладкий аромат, наверное, родом из сказок «Тысячи и одной ночи». Говорят, что наши туристы, наводнившие в последнее время Египет, сделали сладкие ароматы Востока у нас опять такими популярными. И все больше женщин соблазняет мужчин именно при помощи этих горячих и пряных дурманов. Вот уж не знаю, но она была действительно жаркая штучка…

— Павел Алексеевич, я не ожидала, что вы так быстро отреагируете… Знаете…

— Хватит. Если я принимаю какое-то решение, то действую быстро. Если не принимаю, то не действую вообще. Так что давай без жеманства и игры в потрясенную дурочку, зачем?

Она красиво отбрасывает волосы назад одним поворотом головы, наверняка, хорошо отрепетированным жестом… Да, жесты соблазнения у нее просто в крови… Надо бы еще присмотреться к ней, да времени нет. Пора…

— Хорошо. Тогда приступим к делу…

Красивый наклон головы. Знает, какой вид самый выгодный и красиво оттеняет ее природные качества. Ага… чуть неправильная форма черепа, ладно, не будем придираться, по большому счету не из-за чего… Надо запомнить… А что, если… Ладно…

— Да, мне кажется, что у вас есть природные данные, которые обязательно надо постараться использовать…

— Вот как?

Мария принимает соблазнительную позу, аккуратно прислоняясь к столу и открывая взгляду посторонних лиц (то есть меня), прекрасной формы ножку почти до середины бедра. Полуодетость намного соблазнительнее откровенной наготы, намеки же на возможность достижения желаемого это тоже оружие. И оно обоюдное. Я желаю завалить ее в койку, она желает использовать меня, чтобы появиться на сцене. И все это нормально и закономерно в нашем, не самом лучшем, из всех возможных миров.

— Мария, вы откровенно красивы. Сейчас я включу музыку, а вы спокойно, плавно, в такт музыке разденетесь.

— Это что, последний тест на профпригодность?

— Что-то вроде того.

Вот уголки ее губ чуть-чуть дрогнули, вот чуть-чуть, самую малость, левая бровь поползла вверх… Она начала движение… Рука плавно изгибаясь, потянулась верх, пальцы чуть щелкнули, в такт музыке, которая раскручивала и раскручивала бешенный темп.

И танец начался…

Глава двадцать пятая Плавно переходящая в постельную

Когда в комнате двое — мужчина и женщина, когда они что-то хотят друг от друга или друг другу интересны, что может помешать их соитию? Глупый вопрос? Но весь мир наш состоит именно из этих «глупых» и несуразных вопросов. Она — немного жеманная и в тоже время такая нескромная в неумеренном любопытстве. И он — прожженный, искушенный, испытавши почти все, кроме каких-то очень уж экзотических извращений: встреча Казановы и госпожи де Сталь.

Я вспоминал, как описывал свое первое свидание в пьесе, которую написал для меня один питерский автор. По молчаливому согласию, я дописал в этой пьесе несколько эпизодов на свой вкус. Именно они и позволили этому произведению стать визитной карточкой моего родного театра. Возможно, это было слишком эротично, слишком откровенно, слишком смело, как на нашу неискушенную тогда еще публику. Зато сейчас ее (публику) ничем этаким не удивишь. С театральных подмостков откровенно показывают все, вплоть до актов скотоложества. А вот показать чувства, отношения, это им не под силу…

Мы люди разных эпох… Нет. Мы просто разные люди. Разные настолько, насколько бывают разными мужчина и женщина. Но вот оно — момент истины, когда два человека сплетаются в одном танце наслаждения. Она очутилась в крепких объятиях мужчины еще в прихожей. Она накинулась на меня, прыгнула и обхватила ногами, так что мне оставалось только поддерживать ее руками. И все это врем кружить, кружить по прихожей, чтобы найти наконец место, где можно будет прислонить ее спиной к стене и наслаждаться медовым вкусом ее губ. Хотя, возможно, она пользуется медовой помадой?

Глупые вопросы возникают и тут же исчезают, как исчезают и слова. Остаются только прикосновения. Взгляды. Даже не взгляды, что там… Остается ощущение того, что все происходящее — только лишь прелюдия какого-то чуда, чуда, которое должно вот-вот, с минуты на минуту свершиться.

И разве есть большее чудо, чем женщина, созревшая для любви? Он… Я… Черт возьми, она…

Ее губы, губы, губы… Этот поцелуй, безумный по сути своей, потому что он лишает разума, лишает воли, обнажая страсть, похоть, кровавое мясо ничем не прикрытых чувств.

Еще минута, еще, еще одна. Я забываю про время. Я забываю про то, что все еще нахожусь в прихожей, чувствуя только сладкий медовый вкус ее губ, дразнящий сладкий запах духов, чуть приторный, но столь уместный, чувствую, как все сильнее ее бедра сжимаются вокруг туловища, наконец, я понимаю, что перестаю дышать.