Золушка из Калифорнии

А любит ли она его? Шарон сказала, что да. А сестра очень проницательна. О Господи, чек! Собственно говоря, Мартин приезжал утром к Олтменам, чтобы вернуть чек и рассказать о себе правду. Но при виде девушки все вылетело из головы. Хотелось только быть рядом с ней — и ничего больше.

Он встал и тихо обошел поляну, стараясь не мешать Патриции. Нужно с ней серьезно поговорить. Через шесть недель он вернется домой; пора обсудить их совместное будущее. Мартин собирался предложить Патриции поехать с ним. Он обернулся к художнице: девушка стояла на коленях, склонившись над блокнотом, огненно-рыжие волосы разметались по плечам. Она так счастлива, занимаясь любимым делом. Теперь, когда мечты ее начинают сбываться, имеет ли он право просить ее оставить страну?

Черт побери, в конце концов, Англия — вовсе не пустыня бесплодная, подумал Мартин, усмехаясь про себя. И Кембридж не намного дальше от Нью-Йорка, чем Калифорния. Он разгонит туристов и построит для нее студию в восточном крыле особняка. Чтобы солнце на рассвете озаряло ее мастерскую… Или купит дом в Лондоне, достаточно просторный, чтобы там разместилась студия. Все, что она захочет, лишь бы поехала с ним. Но они все обсудят по возвращении. Сейчас Патриция слишком увлечена рисованием. Молодые люди переезжали от места к месту. Он изумлялся многоцветному разнотравью, которое пестрым ковром одело каменистые предгорья. Около двух часов он объявил, что умирает от голода, и они перекусили тем, что взяли с собой.

— А теперь мне хотелось бы съездить на Бобровую реку, — сказала Патриция, набивая рот чипсами. — Уровень воды, должно быть, сейчас достаточно низок, а на дне столько красивых камней…

— Это ты называешь рекой? — переспросил Мартин, полчаса спустя, стоя на высоком берегу и скептически глядя вниз на обмелевший ручеек.

— Ну да! В следующем месяце вода поднимется и ты реку не узнаешь! — пояснила Патриция, расстилая плед на песке.

А камни и вправду красивые, подумал Мартин. Размером с крупную виноградину, гладкие и обточенные водой, они радовали переливами оттенков, настолько нежных, что он затруднился бы подобрать им определения. Словно изящная мозаика пастельных тонов устилала дно реки.

— Разве ты не будешь их рисовать? — спросил он, видя, что девушка сбросила кроссовки, закатала джинсы и отважно вошла в воду.

Она покачала головой.

— Ну что ж, раз пришло время купания… — Мартин усмехнулся, стянул ботинки и закатал джинсы. Вода приятно холодила кожу.

— Но я вовсе не купаюсь, — возразила Патриция и шагнула было к нему и тут же отпрянула назад, словно испугавшись выражения его лица. — Я хотела собрать… Ой! — воскликнула она, споткнулась, и с размаху села в воду.

— Осторожно, милая! — Ты не ушиблась? — спросил он, хватая спутницу за руку и помогая подняться.

— Нет, но… — свободной рукой она пыталась отжать пропитанный водою свитер. — Ну вот, я насквозь вымокла! Прямо-таки до пояса!

— Будешь знать, как от меня убегать! — рассмеялся Мартин. Но смех тут же стих: затаив дыхание, он глядел на девушку: спутанные огненно-рыжие пряди пышно обрамляли раскрасневшееся лицо, на щеке — пятнышко краски. Она походила на озорную, растрепанную девчонку-сорванца.

Никогда в жизни его так не влекло ни к одной женщине. Рука Мартина сжала ее запястье, он притянул девушку к себе и заключил в объятия и стал осыпать неистовыми поцелуями ее волосы, виски, веки. Приник к губам в долгом, настойчивом поцелуе. И ощутил ответ ее мягких, податливых губ.

— О, Пат, Пат… — шептал он, пряча лицо на ее груди, ощущая, как пульсирует крохотная жилка на тонкой шее.

Кожа девушки, согретая лучами солнца, казалась на удивление нежной и шелковистой, аромат ее волос смешивался с пряным запахом влажной земли и воды. Рука ею скользнула под ее свитер и проследила плавные очертания тонкой талии, дотронулась до невысокой, тугой груди. Девушка задохнулась, затем обхватила его руками, прижалась к нему так тесно, что мокрый свитер вымочил рубашку Мартина.

Мартин вздрогнул и словно со стороны услышал собственный стон. Стремительным движением он подхватил девушку на руки и понес к песчаной отмели. Но легкий протестующий возглас остановил его.

— Нет! — Робкий, еле слышный шепот прозвучал где-то у его груди, шепот, резко противоречащий порывистому и пылкому отклику ее тела, что трепетало от любви. Руки девушки по-прежнему крепко смыкались вокруг его шеи.

— Нет? — переспросил Мартин, легко отстраняя девушку и наклоняя голову, чтобы заглянуть ей в лицо.

Патриция не повторила слов отказа, ее огромные зеленые глаза беспомощно глядели на него, во взгляде их читалась страсть, совладать с которой она была бессильна. И при этом — робость, сомнение, и страх. И безмолвная мольба, что растрогала Мартина куда сильнее слов, помогла обуздать собственное нетерпение. Это же Патриция! Это тебе не случайная подружка, с которой можно позабавиться на пустынном пляже. Нужно, чтобы она поняла: речь идет не о легкомысленной интрижке. Позже, когда он снова обретет способность рассуждать здраво, она обо всем поговорят. Сейчас он может только отпустить ее.