Золушка за тридцать

Я горестно вздохнула и покаянно согласилась с аргументом. Будет мне уроком! Мысленно сделав себе пометку “Не оставлять Аньку наедине с привезенными из Москвы мужчинами”, пошла выполнять роль прачки.

Запершись в ванной, решила сильно не мудрствовать и закинула свитер на быструю стирку. Потому что дети и их мелкие пакости – это чудесно, но со стороны и издалека. Пока машинка стирала, я удобно села рядом, облокотилась на стену и вынула телефон из кармана.

Пропущенных вызовов не нашлось, сообщений тоже. В сети снова все сохраняли молчание. Кроме, разве что, Эскина. Листая его ленту, я даже дыхание затаила! Вот гаденыш златомудрый!

Там снова были фотки! И, между прочем, без меня. Эскин с Лехой у дома, они же за столом, они же обнимают спящего Серегу… Насчитав восемь снимков, на последнем разглядела себя, обнимающейся с папой. Папа, правда, стоял спиной. Приписка ко всему этому безобразию гласила: “…уютно, по-семейному. Наверное, это и есть то, к чему давно стремилась душа…”

– Вот кракозябр! – выругалась я, закрывая глаза ладонью. – Никак не уймется, ты посмотри!

Поднявшись, отправилась к себе в комнату, чтобы найти там лишь смятую постель. Эскин пропал, с ним “ушла” и моя толстовка. Розовая, с крупной надписью на груди: “Любишь боль? Поносил бы корсет”. Я сама ее заказала, посмотрев «Пираты Карибского моря»… Даже Максу хвасталась и спрашивала, могу ли ходить в этом на работу хотя бы в особенные дни. Шеф оказался злыднем – запретил.

– Данила, – позвала горе-жениха, выходя в коридор. – Где ты, мой хороший?

Навстречу вышла мама.

– Кирочка, – растерянно сказала она, – там к вам приехали. На большом джипе. Какой-то мужчина, требующий выйти и поговорить…

– Меня?

– Нет, твоего Данилу.

Я вскинула брови и пошла к выходу. У окошка, рядом с дверью, стояли папа с Лехой, громко беседуя.

– …сами разберутся, сказал! – гнул папа.

– Даня – мой друган! – возражал Леха. – Я за него впрягусь сейчас! Кто бы этот козел не был!

– Да погоди ты, – папа снова потянул Леху за шкирку. – Не нужна ему твоя помощь. Они там сами… справятся.

Я хмыкнула, уже догадываясь, кто приехал по Эскинову душу.

– Отойдите, братцы, – подвинув мужиков, открыла дверь и сразу ее закрыла, грозно зыркнув на рванувшего следом соседа: – А ты не лезь! Сейчас мы назад придем. Сами!

Приложив ладонь ко лбу в виде козырька, посмотрела за калитку. В свете фонаря и правда стоял джип. Здоровенный такой, впечатляющий. А рядом двое: громила Гарик и некто в розовой кофточке с капюшоном. Они громко о чем-то спорили, и я решила пока постоять на месте – понаблюдать.

В какой-то момент Гарик сильно взмахнул рукой, мне даже показалось, чтобы ударить Эскина. Но по факту это оказался жест из разряда “а пошло оно все на…”. В тот же миг дверь сзади начала открываться и Леха все-таки выскочил наружу.

– Ща я этому утырку!.. – пригрозил сосед и вдруг замер, словно громом пораженный. Только рот открыл и удивленно моргать начал. Потом потер глаза и замычал неразборчиво.

Я посмотрела на сладкую парочку у джипа. Они целовались.

– Помирились, значит, – довольно проговорил сзади папа, тоже не желающий оставаться совсем уж в стороне.

– Это же Данила, – прошептал мой друг детства, после чего прикрыл рот рукой.

– Он-он, – кивнул папа.

– Со своим парнем, – добавила я, ухмыляясь.

– Но как же это? Мы же… Он что же?

– Любит другого, – грустно подтвердил папа. – Смирись.

Леха в ужасе посмотрел на нас, и я хотела его успокоить, мол, все знают, что он с Жанкой… Но не успела.

События в тот вечер развивались слишком стремительно.

Из-за джипа выехала вторая машина. Мерседес. Я вообще плохо знаю марки, в основном различала авто по цветам и габаритам, но тут грех было не узнать… Максим выскочил из авто, хлопнул дверцей, рванул вперед.

– Ты! – заорал он. – Отойди от нее!

Дальше он рванул к Эскину. И все: время замерло, а после снова начало двигаться, но замедленно, будто на минимально возможной перемотке вперед. Я схватилась за голову. Леха выматерился и все-таки пошел защищать Эскина. Или бить. Тут не знаешь, что ждать от обманутого военного. Папа за ним…

Данила обернулся – Макс отшатнулся. Упал. Я подумала, чем бог послал… и пошла в дом греться.

– Ну что там? – испуганно спросила Анька, стоило мне войти.

– Мордобой, – ответила, обнимая себя за плечи и ежась от холода. – Нормально, разберутся.

– И тебе их не жалко? – мама приникла к окну. – Ничего не видно, отошли из-под фонаря. Может, полицию?

– Не надо, – повторила с нажимом. – Там к Дане его парень приехал. Леха в шоке, а папа так и знал.

– К какому Дане?! Твоему? – мама прикрыла рот рукой, округлила глаза.

– А на мерсе кто? – почти не удивившись, спросила Анька.

– Мой начальник. Макс Минаев.

– Э?! – одновременно удивились мама с подругой.

– Мы иногда встречаемся, – кивнула я. – Но сегодня вроде бы не договаривались. Ой, не смотрите так, только без нотаций…

– Какие там нотации?! – Анька молитвенно сложила руки. – Расскажи! Я же от любопытства умру. У меня же из всех радостей в жизни – отсутствие изжоги после еды и нормальный цвет стула у Тимурчика!