Золушки нашего Двора

— Мэтр, — Бруни посмотрела на целителя, — уложите Его Великолепие в постель и сохраните этот чудный цвет лица хотя бы до вечера!

— Этот чудный зелёный? — уточнил Ожин и, ничуть не удивлённый, склонился в низком поклоне. За тридцать лет работы королевским целителем он ещё и не такие приказы слышал! — Как будет угодно Вашему Высочеству!

— Маменька! — взвыл Дрюня и... снова скрылся в уборной.

— К нему придут родственники, — шёпотом сообщила Матушка, прислушиваясь к органным звукам, доносящимся из уборной утробы, — которые должны быть уверены в том, что Дрюня очень плох... — Она строго посмотрела на целителя и повторила: — ОЧЕНЬ!

— А?.. — удивился мэтр. — О! Да! Конечно! Все сделаю в лучшем виде!

И, снова взявшись за лейку, нежно позвал:

— Господин рю Дюмемнон, извольте на процедуру... цып-цып-цып...

Стараясь не засмеяться в голос, Матушка повернулась к Катарине, безмолвно следившей за сценой огромными испуганными глазами:

— Проводи меня в покои и принеси тёплого молока. А когда будешь на кухне, расскажи, как мы навещали Дрюню у мэтра Жужина, и в каком ужасном состоянии нашли его! Не вдаваясь в подробности нашего с мэтром разговора, разумеется!

Катарина прыснула в кулак.

— Всё поняла, Ваше Высочество!

Возвращаясь к себе Бруни тихонько улыбалась, размышляя о смекалке мастерового люда, ни в чём не уступавшей придворным интригам.

***

Воздух в кабинете архимагистра то и дело пугался резво появляющихся на портальных плитках магов с докладами о ходе подготовке к свадьбе королевских отпрысков. Ники, уставшая каждый раз складывать по порядку бумажки на столе, сердито смахнула их на пол, и теперь анкеты студиозусов, отчёты, аналитические справки и конспекты лекций летали по всей комнате. После утренней встречи с рю Виллем она никак не могла отделаться от прошлого, заглядывающего в глаза с видом уличной собаки, выпрашивающей кусок колбасы, однако суетливые предпраздничные хлопоты не давали ни минуты передышки, не позволяли понять, отчего так больно хлестнули по сердцу закопчённые стены 'Чёрной каракатицы'. К сожалению, перепоручить даже такому ответственному гному, как Бруттобрут, свои дела архимагистр не имела права — слава Пресветлой, не каждый день принцы женятся! В довершение всего её вызвал Его Величество для участия в Малом Королевском совете, и ей пришлось срочно сворачивать оперативные дела и отправляться во дворец.

Ники терпеть не могла себя в чём-то ограничивать. Её возможности позволили ей выйти на тот уровень комфорта, который вполне устраивал и, по большому счёту, этот уровень подразумевал огромный якорь, который Никорин клала на правила приличия и этикета, если они не соответствовали её личным установкам. Однако Королевский совет оставался Королевским советом, даже если проходил в королевском кабинете. И Ники пришлось надеть платье.

— Я стану чаше приглашать вас на заседания Совета, дорогая, — шепнул ей Редьярд, целуя руку, — лишь бы иметь удовольствие заглянуть в это декольте!

— У вас нездоровый цвет лица, — буркнула архимагистр, — советую подумать о печени!

Король довольно блеснул глазами — его заводили женщины, чувство страха которым было не ведомо.

Мест за отдельно стоящим в кабинете в углу круглым столом неизменно было пять, по количеству членов Совета. В него входили: Его Высочество Аркей, в качестве заместителя председателя Совета, Его Светлость рю Вилль, первый министр Ложвин Свин и главнокомандующий Ласурской армией герцог Ликен рю Саднес, семидесятивосьмилетний вояка, который умел слушать, делать правильные выводы и беречь солдат. Редьярд доверял ему беспрекословно, и слышать не желая об отставке, на которую рю Саднес уже не раз намекал. Пятый стул обычно пустовал, ибо место принадлежало Его Высочеству Колею, предпочитающему 'забывать' о неприятной обязанности учиться управлять государством. Король, как председательствующий, сидел в стороне — в кресле у камина, тем самым подчёркивая не только свой статус, но и беспристрастность решающего мнения. Рядом стояла скромная конторка Яна Грошека, а к столу иногда приставлялись дополнительные стулья для приглашённых. На таком устроилась сейчас архимагистр, изящно расположив вокруг пышные юбки, уже не раз ею проклятые. Речь шла всё о том же договоре с гномами — министр сопротивлялся ещё большему понижению магического морского сбора для гномов, король настаивал — подписать, наконец, этот договор стало для него идеей фикс. Впрочем, не так уж он был неправ — экспорт радужников в Гаракен открывал для экономики Драгобужья и транзитной Ласурии поистине радужные перспективы.

Его Величество вызвал архимагистра неспроста — ему нужно было авторитетное мнение, и он его собирался получить: Никорин поддерживала трон, даже, если не понимала мотивов, приведших Редьярда к тому или иному решению.