Zомбанутый

Мои коллеги остановились, стали скулить и вертеть головой. Рослый, при попытке подняться выше, упустил перекладину из рук и сорвался вниз, сбивая второго коллегу и чуть не утащив за собой и меня!

— До-о-олбо-оё-о, — протянул я, называя их не умными коллегами, когда они шлёпнулись об лифт внизу, прямо на недоеденного батона.

Почему-то при попытке подняться на определённую высоту мои коллеги, и даже гопники, начинают странно себя вести. Такое ощущение, что они ничего не видят. Я почему-то таких неудобств не испытывал. Да я особо и не лазил так высоко, просто со стороны наблюдал. Но мне казалось, что критическая высота намного выше. Может, это из-за того, что мы здесь в горной местности?

При подъёме ещё на несколько метров я сам затормозил от невообразимого явления — голод пропал, а сознание стало ясным, как стёклышко, словно кто-то резко опустил рубильник. Невероятно! Подобное я, конечно, разок испытывал, но не до такой же степени. По крайней мере, это не было заметно так яро.

— М-л-я-я… — глубокомысленно вымолвил я и обернулся вверх направо, к открытым створкам двадцать седьмого этажа, где спряталась булочка.

Кушать совсем не хотелось. Значит, надо положить булочку под стекло и полюбоваться. Надеюсь, она такая же красивая, как и на картинке. Я стал с улыбкой взбираться дальше.

Не знаю почему, но булочка не закрыла створки лифта, приглашая меня беспрепятственно взобраться на её этаж. Неужели я опять нашёл понимающую булочку? Значит, надо быть с ней поласковее! Хе-хе!

Смочив языком ладонь, я зализал назад свои засаленные, красноватые от сока волосы, отряхнул разодранную на плече кожаную куртку и с улыбкой зашагал направо. Коридоры здесь имели типичное с низом строение. Но в отличие от второго этажа, здесь были пролёты с панорамными окнами и диванчиками.

Это здание очень походило на офисы какой-то не малой организации. Тут даже везде было чисто — ни пылинки на стенах. А пол устилало мягкое покрытие, типа синего ковролина, но на ощупь резинового. Мягко, приятно и бесшумно!

Булочку я нашёл в третьем коридоре, в одном из кабинетов. Она приглушённо плакала. Заглянув в приоткрытую дверь, я аккуратно оценил обстановку в комнате.

Хорошая по виду комнатушка с панорамными окнами была обставлена всем необходимым: кухонная стенка слева, с длинным столиком на подобие барной стойки. В середине большая двуспальная кровать, на которой плакала булочка. А справа находился диван, напротив которого работал телевизор. Плоский и прозрачный телевизор, а по нему показывали какие-то новости! Это же просто «Вау»! Стойте, а почему я думаю, что телевизоры должны быть другими?..

Когда я вошёл в комнату, булочка заметила меня не сразу, так как уткнулась лицом в подушку и ревела. Это была темноволосая девушка с завязанными сзади волосами. Одета была в короткие белые шортики, оголяющие аппетитные филейные части и белую блузку, что задралась и демонстрировала тонкую талию.

«Неплохо так булочки у булочки выглядят!»

Но вслух сказал:

— Кра-си-ва-а-а-ё!

От моего комплимента она с визгом вскочила и, достав из-под подушки пистолет, с трясущимися руками выстрелила синей вспышкой. Первый выстрел пролетел над моей головой, а на второй я прыгнул вправо, и она промахнулась. Как ужаленный зубами гопника в зад, я заполз за диван, и тут прозвучал третий выстрел-плевок, вышибая из дивана обивку и дерево.

— Какого злонга⁈ Нет! — крикнула булочка что-то непонятное и чем-то защёлкала.

Высунув с интересом свой арбузик из-за дивана, я с радостью лицезрел, что у булочки кончились эти странные патроны. Облизнувшись, вскочил и, интеллигентно лыбясь, кинулся на неё, пока она не перезарядила своё неведомое оружие. С нижней части она уже отстегнула какую-то батарейку или фиг пойми, что…

— А-А-А-А! — завизжала она, когда я повалил её на пол.

Она начала брыкаться так, как никакая другая булочка до этого. Видно, эта уставшей не была. А ещё она явно боялась сунуть свои руки мне в лицо и пыталась отталкивать мой торс. Но я её кушать не собирался. Нужно проделать свой эксперимент по поводу стекла и постоянно нюхать, не испортится ли.

Я кое-как перевернул её и заломал позади руки. Почему-то, когда она поняла, что я не собираюсь употреблять её в пищу, более-менее успокоилась, но начала бессвязно голосить на своей тарабарщине:

— Ты кто такой⁈ Ты разве не мертвец⁈ Отпусти меня…

А я в это время нашёл слева от себя какую-то тряпку на полу и стал пытаться связывать ей руки. Вот только она не давала мне этого сделать, потому пришлось чисто по-русски на неё рыкнуть: «Не дёргайся, мля!». Булочка наконец поняла человеческий язык — перестала брыкаться и даже сцепила руки вместе, чтобы я их связал. Правда, не переставала тарабанить белиберду.

Как заправский матрос, я надёжно завязал сзади её сладкие ручки. И довольно быстро. Я даже сам от себя офигел. Руки словно знали, как сделать петлю и с какой силой затянуть. После этого я усадил булочку возле кровати, сел на корточки и стал её рассматривать. Она с ужасом что-то осознала и стала заливаться слезами, опустив взгляд в пол.